Повесы небес - страница 4

У спешная деятельность Управления объединенных наций по исследованию верхней атмосферы и космического пространства требует высоконадежных устройств для полетов и высококвалифицированных экспертов для проверки людей и техники после их возвращения, но и в таком могущественном учреждении бывают неудачи. Законы Менделя[8] не сообразуются с педантично рассчитанными моделями. Гены затаиваются. Какие-то унаследованные от предков черты, пока притаившиеся, готовы хлынуть как лава из вулкана, чтобы навсегда изменить психологическую топографию личностей, подобранных компьютером. Стычка в Мэндэнском ресторане послужила причиной перемены черт характеров, которая, после того, как они прошли все отборочные комиссии и подверглись окончательным анализам, включила механизм изменений, пока лишь смутно предчувствовавшихся только парой, привязывавшейся ремнями в кабине звездолета перед стартом.

Будь у меня возможность хоть на момент заглянуть в прошлое, я, скорее всего, выбрал бы ту январскую ночь 2228-го года, когда экспедиция Адамса-О'Хары покидала Мэндэнский космодром. В свете мерцающей приборной панели я бы изучил и запечатлел в памяти лица обоих космонавтов — молодых, бесстрашных и великолепно обученных — которым предстоит с помощью импульсов лазерного луча пронестись в пространстве и времени. Я бы сохранил в истории, как уникальный, тот момент, когда их звездолет, движимый громоподобным излучением, лег на курс к далекой галактической спирали, унося в себе первого южанина-евангелиста и первого ирландского повстанца, отправившихся бороздить океаны Космоса.

Но все это было размышлениями постфактум. А сейчас я спешил на беседу с Джоном Адамсом и на встречу, не менее реальную, с духом Реда[9] О'Хары — Красного О'Хары, революционера О'Хары.

Доктор Харкнесс сидел за пультом перед стеклом дезинфекционной камеры с насупленным видом человека, вынужденного вмешиваться не в свое дело.

— Доктор, я сожалею, что ввязал вас в это дело, несмотря на вашу неопытность, но эта посадка совершается вне графика, а старшего психиатра сейчас нет. Я буду наблюдать с галереи вместе с адмиралом Бредшоу и другими офицерами, а вам приготовил перечень вопросов, которыми можете воспользоваться как руководящим планом.

Несколько разозленный его беспричинной ссылкой на мою неопытность в присутствии начальника училища, я взял предложенный мне лист бумаги.

— Адамс развернулся кормой и снижается, — сообщил мне Харкнесс, хотя это было ясно как божий день. Все вокруг уже сотрясалось от грохота тормозных двигателей звездолета, опускавшегося над нами, а табло на задней стенке непрерывно регистрировало положение корабля над платформой.

— Представьтесь Адамсу и постарайтесь, чтобы ваш голос звучал тепло и расслабляюще. Не приближайте губы слишком близко к стеклу. При первой возможности засуньте Адамса в телеметрический джемп ер и не рассматривайте его, как образец бестолкового образа жизни. Обычно, при приземлении они небриты и одеты не по форме, немного пошатываются, пока не привыкнут к земной силе тяжести. Поздравьте его с прибытием, заставьте его расслабиться и пробудите у него желания. Это ваша специальность — пробуждать желания.

Грохот снижающегося над нами корабля перешел в шепот.

Я услышал лязг и скрежет насадки, поднимающейся над основанием посадочной платформы.

— Не беспокойтесь относительно записей беседы, — продолжал Харкнесс, — но напрягите зрение и слух, чтобы не пропустить какое-нибудь несоответствие в его поведении.

Монолог Харкнесса был рассчитан на то, чтобы произвести впечатление на старших начальников, собравшихся на галерее. Мне очень хотелось, чтобы Харкнесс отвлек внимание от дезинфекционной камеры на себя, но он не давал мне ни малейшего шанса незаметно прочитать «руководящий» план.

— Самое главное, — говорил Харкнесс, — позаботьтесь о том, чтобы он как можно больше говорил. Могут быть нарушения Устава Флота, куда более серьезные, чем срыв экспедиции — так, фактически, все и выглядит — и все, что он скажет, может быть использовано против него.

Стрелка высотомера остановилась на нуле. Корабль приземлился.