Повод для убийства - страница 6

По дороге я принялся размышлять. Вряд ли Вульф рассчитывал, что я привезу сегодня хоть кого-нибудь, даже Фиби. Он просто хотел отделаться от Марко, и нет ничего естественнее, да и бесхлопотнее тоже, чем отправить меня совершить чудо. Вульф знал, что я обозлюсь, поэтому я и решил не злиться. На перекрестке Пятой авеню и Сороковой улицы, дожидаясь зеленого сигнала светофора, я все же поймал себя на том, что бурчу под нос: «Ленивая жирная туша», – и постарался переменить пластинку.

Я остановил машину неподалеку от дома Лэнди, как раз позади темно-серого седана, у которого рядом с номерным знаком была прикреплена табличка, указывающая, что автомобиль принадлежит врачу. Не вылезая из машины, я разглядывал парадный подъезд – роскошная гранитная облицовка, какую можно увидеть разве что в этом районе богатых особняков, – и размышлял, как быть дальше. Я мог бы просто-напросто нажать кнопку звонка и войти в дом, в крайнем случае, используя свои сто восемьдесят фунтов. А потом?

Глядя на крепость, которую мне предстояло взять, я ощутил прилив честолюбия. Было бы превосходно, вопреки ожиданию Вульфа, доставить ему этих людей. Заявить им, что Пампа нанял нас, и мы хотим побеседовать со всей семьей сразу? Нет, не годится. Я отбрасывал один вариант за другим – этот слишком рискованный, тот очень уж замысловатый, и все с каким-то изъяном. Я взглянул на часы: без двадцати одиннадцать. Пора принять решение и приступить к делу. С этой мыслью я вылез из машины и захлопнул дверцу, но тут из подъезда вышел пожилой человек. В руках черный чемоданчик – непременный спутник врачей. Человек сел в стоявший у тротуара седан и уехал. Моя профессиональная память зафиксировала номер машины.

Я поднялся на крыльцо и позвонил. Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы можно было разглядеть нечто лысое, остроносое и остроглазое над ливреей с галунами.

– Меня зовут Арчи Гудвин, – сообщил я. – Хотел бы повидать миссис Уиттен.

– Репортеров не принимают, – категорически заявило нечто и попыталось закрыть дверь, но я уже сунул ногу в щель.

– У вас только репортеры на уме, – вежливо, но твердо сказал я. – А я детектив. – Достав из кармана лицензию с фотографией и оттиском пальца, бережно хранимую в целлофане, я протянул ее дворецкому. – Вот мое удостоверение.

– Здесь не сказано, что вы сотрудник полиции, – подозрительно произнес он, изучив бумагу.

– А я и не говорил этого, просто...

– В чем дело, Борли? – послышался голос. Дворецкий обернулся, и я толкнул дверь ногой, а так как отворенная дверь всегда и всюду воспринимается как приглашение войти, я пересек порог.

– Не беспокойтесь, мистер Лэнди, дворецкий выполнял свой долг, – произнес я бодрым тоном. Еще двое мужчин вышли из дверей справа. Теперь их стало четверо против одного, однако я продолжил: – Меня зовут Гудвин, я служу у Ниро Вульфа и хочу видеть миссис Уиттен.

– К черту! – Решительным жестом один из них указал мне на дверь. – Вон!

Конечно, я слегка растерялся, столкнувшись сразу с квартетом. Узнать их не представляло труда, в газетах уже были фотографии. Тот, кто меня выгонял – это Мортимер, у него крупное красное лицо и широко расставленные глаза. Невысокий, с гладко зачесанными темными волосами и приятной внешностью – это его старший брат Джером, а похожий на изможденного школьного учителя – известный фельетонист Дэниел Барр.

– Выгнать меня вы всегда успеете, – миролюбиво произнес я, – потерпите минутку. Я пришел повидать миссис Уиттен по поручению Джули Олвинг. Было бы справедливо, чтобы сама миссис Уиттен решила, хочет ли она видеть человека, который явился к ней от мисс Олвинг. Если бы вы...

– Хватит! – Мортимер сделал шаг ко мне. – Вы совершенно правы, я всегда могу вышвырнуть вас...

– Подожди, Морт, – сказал Джером, спокойно приближаясь к нам. Он взял из рук дворецкого мою лицензию, изучил ее и протянул мне. – Моя мать наверху, она спит. Я Джером Лэнди. Сообщите мне, что вы хотели ей сказать от имени мисс Олвинг, я обещаю все передать.

– Она спит?

– Да.

– А кто же у вас болен?

– Болен?

– Да. Вот именно, болен.

– Не знаю. Во всяком случае, не я. А почему вы спрашиваете?