Повседневная жизнь англичан в эпоху Шекспира - страница 7

Впереди были также преследования католиков, которые развернулись в смутные 1580-е годы. Но, по правде говоря, от них пострадало намного меньше людей, чем во время гонений на протестантов при Марии Тюдор. С помощью «Акта о супрематии» и «Акта о единообразии» Елизавета сумела найти via media^>[10] для своего народа. Не Риму, не Женеве, а Кентербери суждено было стать английским путем. Джон Нокс^>[11], ненавидевший женщин вообще и Елизавету в частности, говорил, что ее нельзя назвать «ни добрым протестантом, ни непоколебимым папистом». Но сама Елизавета высказалась так: «Я не хочу открывать окна в человеческие души» — необычайно снисходительное высказывание для правителя того времени.

Действия Елизаветы были продиктованы необходимостью, а не религиозными или личными мотивами, ею двигали только национальные и политические нужды. За сорок пять лет ее правления на папском троне побывало девять понтификов, и все они, — исключая, пожалуй, Сикста V и трех живших совсем недолго Урбана VII, Григория XIV и Иннокентия IX, — выступали против нее. Даже Сикст V, который ею восторгался, поддерживал Армаду. Это он однажды заявил: «Как жаль, что мы с Елизаветой не можем пожениться, — наши дети владели бы всем миром»^>(4).

Павел IV, занимавший папский престол, когда Елизавета взошла на трон, рассматривал Англию как вассальное государство и, когда права королевы были поставлены под сомнение, потребовал, чтобы она предъявила ему свои притязания на корону. Едва ли можно было найти лучший способ, чтобы навсегда отвратить Англию от лона Рима. Пий IV смотрел на вещи более реально и понимал, что Англия и Германия потеряны для папства, а Франция находится на грани гражданской войны. В этой ситуации он делал то, что и должен был: поддерживал Испанию.

Однако Пий V издал знаменитую буллу от 1570 года, в которой отлучил Елизавету от церкви и объявил узурпатором.

Это поставило английских католиков в безвыходное положение — верность своей королеве означала предательство собственной веры и наоборот. Таким образом, их запросто могли обвинить в измене. Папская булла, что не удивительно, дала пуританам в руки кнут, ведь когда сталкиваются столь явные противоположности, конфликт неизбежен. Григорий XIII не улучшил положения, строя козни против Елизаветы и подстрекая Испанию к нападению на Англию через Ирландию. И хотя Климент VIII, великий миротворец, надеялся — используя Якова I — вновь вернуть Англию под свою опеку после смерти Елизаветы (он пережил ее на два года), он, тем не менее, опоздал на полвека.

Не стоит забывать, что и кальвинисты были настроены против англиканского компромисса и полагали, что новый молитвенник был «выброшен и подобран в куче папистского дерьма»^>(5). (Большинство выражений, которые они употребляли в этой связи, слишком оскорбительны, чтобы их можно было здесь повторить.) Они отрицали возможность спасения через веру или благодать и верили, что Бог предопределил всем человеческим существам или вечное спасение, или вечные муки. Кальвинисты считали себя хранителями истины и, убежденные в собственной «избранности», пытались уговорить или заставить других встать на их путь. Так что католиков обвиняли в измене, а кальвинистов — в ереси. И те и другие подверглись гонениям. Но именно отсюда берет свое начало сегодняшнее разделение английских христиан на три главных течения: англиканство, нонконформизм и католицизм.

Впервые за всю свою историю Англия встала на ноги — она находилась пока в безопасности под защитой флота, обладала стабильной валютой и была свободна от страха перед иноземным завоеванием. И именно тогда впервые достаточно ясно проявилось то своеобразное явление, которое можно было назвать только «английскостью». «Английскость» в ее самом широком и наиболее общем смысле складывалась из ревностного патриотизма, крайнего индивидуализма и благородной, а порой и надменной сдержанности. Эти качества, от которых современная Англия болезненно пытается избавиться, взрастили ее величие, стали ее изюминкой и добавили яркости, но при этом, что естественно, не добавили популярности за рубежом. Правители других государств не доверяли, завидовали, боялись и ненавидели Елизавету. Однако англичане, совершенно свободные от зависти, были польщены внушаемым ими страхом, нисколько не боялись чужой ненависти и страстно ненавидели в ответ, а также считали иностранцев еще менее заслуживающими доверия, чем те их.