Повседневная жизнь публичных домов во времена Золя и Мопассана - страница 15

Эту женщину звали Безделушка. Про нее говорили, что когда-то она была дамой света, что у нее были выезд, особняк, слуги. Свою жизнь она закончила певичкой в летних кафе и гадалкой на картах в некоем заведении на улице Дуэ. Жемчужная Кора была вынуждена покинуть свой особняк на улице Бассано и закончить свои дни в мансарде, брошенная всеми, кроме Эжени, старой кокотки, которая каждый вечер отправлялась стучаться в двери бывших любовников Коры, надеясь выпросить несколько су. Леониду Леблан выставили из особняка на бульваре Малезерб, она спряталась от мира в крошечной квартирке, уставленной ветхой мебелью, где и умерла от рака. Нана умерла от оспы в номере одного парижского отеля. Безобразная, немытая, она была просто грудой вонючей плоти, бесформенной массой, падалью, которой питается Зло. Что ж, Добродетель в самом деле могла торжествовать, общественная мораль была спасена, разврат наказан. Нана заплатила своей жизнью за порчу, от которой не пожелала избавиться. Всю свою жизнь она только и делала, что губила других, смешивала других с грязью, и вот она сама погибла, утонула в грязи, задохнулась в вони, которую сама же испускала. "Венера разлагалась. Казалось, что тот вирус, который она вынесла из сточных канав, этот яд, которым она травила всех, кто знал ее, вернулся к ней, поразил ее лицо и уничтожил ее". На улице — война, в доме — смерть. На улицах бунтует народ, в ее комнате тишина. Смерть приходит к куртизанке, как ко всякому живому существу, но не может уничтожить последствия греха, пороков и чувственных, половых и общественных извращений, которые умирающая принесла когда-то в мир. Она — плесень на обществе, и поэтому после ее смерти в воздухе остаются споры — споры свободы, которой она когда-то обладала; они разносятся после ее смерти, проникая в общество через все щелки, какие только могут найти в его броне.

В семидесятые годы XIX века масштабы распространения феномена женщины-содержанки значительно уменьшились. Изменились нравы, капитализм изменил экономику. Состояния нуворишей были не менее значительны, чем состояния аристократов прошлых лет, но тем не менее они не были готовы дать обобрать себя как липку каким-то бабам, которые почему-то хотят вести все более и более роскошный образ жизни. А после поражения Франции в войне 1871 года куртизанки и вовсе перешли в другую социальную категорию. От них потребовали быть более скромными, менее взбалмошными и не претендовать более на ту роль, которую отвела себе буржуазия. Конечно, к ним все равно ходят и покупают у них удовольствия, но это делают, так сказать, частным порядком в специальных домах для приемов. Законодательницы вкуса и моды, "возмутительницы общественного спокойствия" стали просто очень образованными проститутками; отныне это были женщины, которые, как удачно выразились братья Гонкуры, «выросли в провинции и не смогли избавиться от впитанной с молоком матери психологии прислуги, так что они без тени неудобства обращаются к человеку, с которым проводят ночи, "уважаемый господин граф"» (Дневник, 5 декабря 1891 года). Куртизанок больше нет, они влились в огромную армию проституток. После очередного визита к ля Барруччи Жюль Гонкур с горечью делает в своем дневнике следующую запись (8 ноября 1863 года): "Вот несколько куртизанок высокого полета, которых мне довелось знать. Ни одна из них, с моей точки зрения, не выделяется из общего класса проституток. Они не могут вам дать ничего такого, чего вы не сможете теперь получить от женщины в борделе. Выезжают они в свет или не выезжают, они, мне кажется, хорошо это понимают. Я думаю, что куртизанок больше нет, что те, кто еще остается, просто публичные девки".

Верно, они публичные девки, но по большей части они все же не зарегистрированы в полиции, они стараются соответствовать современной моде в любви. Именно так куртизанки и превратились в "женщин для приемов". Они умны и культурны, у себя дома они лишь показывают себя, так сказать, рекламируют, они дают приемы и обеды. Они весьма популярны среди любителей особого рода собраний, где, выражаясь осторожно, "практикуется свобода от условностей общества", что привлекает мужчин, ищущих новых ощущений. Ночи в таких собраниях, как отмечают некоторые наблюдатели, могли длиться весьма долго, а обеды могли плавно переходить в оргии, где эти новоявленные Мессалины могли дать волю чувствам и устроить хорошенький дебош… Такие собрания чаще всего проводились в особняках на природе или на секретных квартирах, там обращались довольно серьезные суммы денег. Желание мужчин разжигает возможность свободного выбора среди дам, присутствующих на обеде, которые к тому же не лишены ни присутствия духа, ни культуры, ни обаяния…