Повседневная жизнь Пушкиногорья - страница 10

При новом хозяине сохранились кое-какие старые традиции, например, остался крепостной театр с чтецами и музыкантами. Однако Вениамин Петрович был просвещенным человеком. Военный по профессии, он был еще и ученым агрономом, и страстным любителем искусства. Видимо, гордился родством со знаменитым современным поэтом и своих крестьян заставлял учить стихи Пушкина. В этой странности сказывалась характерная черта эпохи — стремление гармонизировать жизнь во всех ее проявлениях. Просвещение крестьян было одним из способов победы над хаосом. Попытка внедрить в их сознание образцы прекрасной поэзии должна была содействовать возвышению их духа, умягчению нравов, воспитанию чувств. Вероятнее всего, воздействие, которому Вениамин Петрович подвергал крестьянские души, не ограничивалось заучиванием стихов; оно было комплексным. Его крепостной оркестр, наследник отцовской традиции, был известен во всей округе. С музыкальными концертами помещик Петровского объезжал соседей.

Один из смешных «театральных» эпизодов, в котором участвует молодая дочь свинопаса Глашка, работавшая в доме судомойкой, описал в своем письме к О. С. Павлищевой отец поэта С. Л. Пушкин. В передаче Л. Н. Павлищева это выглядит так: «Вчера мы все хохотали до упаду: Вениамин Петрович вызывал Глашку из кухни нас потешать декламацией из „Евгения Онегина“. Глашка встала в третью позицию и закричала во все горло:

(Глашка тут прыгает, кружится, делает на воздухе какое-то антраша и падает невзначай на пол. Расквасив себе нос, громко ревет и опрометью в кухню. Ей стыдно, все хохочут)»^>[19].

Петр Абрамович, как и его отец, дожил до очень преклонного возраста и умер 84-летним старцем. Точная дата его смерти неизвестна; скорее всего, произошло это в 1825 году. Пушкин, который впоследствии живо интересовался историей своего рода и переживал ее уже не только как опыт личного общения со стариками, видимо, имел возможность и впоследствии побеседовать со своим двоюродным дедом, получить от него, хоть и отрывочные, но ценные воспоминания и семейные документы. Отметим, заглядывая вперед, что во время Михайловской ссылки Пушкин уже не застал П. А. Ганнибала в Петровском. Последние годы своей жизни старик провел в другом своем имении — Сафронтьево Новоржевского уезда. Это не так далеко от Михайловского, и, возможно, Пушкин ездил туда за материалами, легшими впоследствии в основание его автобиографических заметок и «Арапа Петра Великого»^>[20]. Во всяком случае, сохранилось письмо Пушкина П. А. Осиповой, в котором он сообщает: «Я рассчитываю еще повидать моего двоюродного дедушку, — старого арапа, который, как я полагаю, не сегодня-завтра умрет, а между тем мне необходимо раздобыть от него записки, касающиеся моего прадеда»^>[21]. Исследователи предполагают, что тогда же Пушкин и отправился для последнего свидания с П. А. Ганнибалом. И. М. Семенко пишет совсем определенно: «По-видимому, посещение состоялось между 11 и 25 августа 1825 г.»^>[22]. Нет никаких сведений об общении Пушкина с Вениамином Петровичем Ганнибалом в 1824–1826 годах, хотя странно было бы предположить обратное. В Михайловском заточении, особенно в отсутствие соседей из Тригорского, естественным кажется общение с родственником, который живет неподалеку и, со своей стороны, не только доброжелательно настроен, но и искренне восхищается твоим творчеством. Вероятнее всего (употребим здесь эту гипотетическую конструкцию), они бывали друг у друга.

Неизвестно, что именно запомнилось Пушкину из первого посещения «владений дедовских» летом 1817 года, а что было увидено и осмыслено позднее. Надо заметить только, что за свою короткую жизнь именно в северных имениях Пушкин провел, пусть и не всегда по собственной воле, очень значительное время, поэтому распределить его впечатления по периодам довольно затруднительно. Второй раз он приезжает в Михайловское вскоре после первого своего визита, через два года, и тоже летом.