Повседневная жизнь Пушкиногорья - страница 13
Мы видим очевидное нежелание Пущина посвящать своего друга в уже оформившуюся тайну и очевидное желание Пушкина в нем участвовать.
Уезжая из Петербурга, Пушкин написал стихотворное послание В. В. Энгельгардту>[31] («N.N»), в котором упомянул о своем намерении посетить родовое поместье. В этом стихотворении содержится и ответ на вопрос, почему товарищи не торопились принять его в свои ряды — в число будущих заговорщиков. Вспоминая о своей недавней болезни, которая, к слову сказать, чуть не свела его в могилу, поэт пишет:
В этом перечне определений, которые дает Пушкин своему приятелю, все перемешано даже на словесном, стилистическом уровне. Слова, которые будущие декабристы могли употреблять только в серьезном, политическом контексте (беззаконник, гражданин, свобода, властелин), вставлены в совершенно чуждый. Адресат послания оказывается верным сыном не только свободы, но и Вакха; он же — властелин наслаждений. А уж «ленивый Пинда гражданин» должно было звучать, с точки зрения высокой эстетики декабристов, просто издевательски.
Продолжается же стихотворение вполне ностальгическим описанием Михайловского, куда поэт собирается на днях отбыть из столицы:
Сама тема уединения под сельский кров, бегства из пышной, но холодной «северной Пальмиры» на лоно природы была в это время весьма не нова не только для русской (а с соответствующими поправками и для мировой!) поэзии, но и для самого Пушкина, который еще в Лицее отрабатывал ее, пусть не на личном опыте, но в стихах>[32]. В послании Энгельгардту впервые проявляются конкретные черты сельского уединения, к которому стремится поэт. За холмами, лугами, тенистым парком (который здесь еще назван по старинке огородом, как называлось со времен римского поэта Горация место бегства поэта от столичной суеты) и пустынной речкой проглядывает образ Михайловского имения, уже знакомого Пушкину по первому визиту. Снова упоминается свобода, но опять не политическая, а — деревенская, свобода от тягостных обязанностей большого света.
Заканчивается стихотворение перечнем тем, которые намерены поднимать приятели в своих разговорах при следующей встрече:
Почти все предметы предполагаемой дружеской беседы как будто и связаны с социально-политической проблематикой, вполне серьезно обсуждаемой в кружке Н. И. Тургенева, но все-таки снижены, сведены на уровень легковесной болтовни, ни к чему не обязывающей шутки. Будущие декабристы, да и сам Н. И. Тургенев в первую очередь, ожидали от своего поэта совершенно иных текстов. Да, собственно, такие тексты Пушкин и писал еще совсем недавно. Не из-под его ли пера вышла свободолюбивая ода «Вольность»? Но именно тот факт, что Пушкин видел для себя и другие возможности, мог легко зарифмовать слова «беззаконник» и «поклонник», соединить «наслаждения» с «властелином», в высокую гражданскую тематику вписать низкие образы анакреонтической поэзии, очевидно, заставлял усомниться. И, вероятнее всего, не в благонадежности Пушкина, а в его безусловной преданности идеалам гражданского служения. В его готовности посвятить свою жизнь служению идеалам Свободы, как это делали они сами, вступая в тайный союз. В новых стихах Пушкина часто проскальзывало иное: поэзия, а не политика, искусство, а не государственная сфера — вот тот путь, который постепенно, но отчетливо вырисовывался в его текстах.
«Я — твой…»
В своих воспоминаниях И. И. Пущин рассказывает о собрании в доме Н. И. Тургенева в начале мая 1819 года. Менее чем через два месяца после этого Пушкин снова запросит отпуск на 28 дней в Коллегии иностранных дел и 10 июля уедет из Петербурга в Михайловское, где в это время находилось его семейство. Вернется он раньше, чем предполагал: не «в начале мрачном сентября», а в самой середине августа — 14 или 15-го числа. Приехав в деревню, очевидно, 13 июля, Пушкин практически сразу начинает работать над пятой песнью «Руслана и Людмилы», которую закончит там же, в Михайловском, прямо перед отъездом в Петербург. Но наслаждение спокойствием и деревенской свободой, о которых мечтал он, покидая столицу, наступит не сразу, если вообще в этот приезд поэту удалось их ощутить в полной мере.