Пойди туда — не знаю куда - страница 47

И она, конечно же, произошла.

Два старых знакомых чуть ли не лоб в лоб столкнулись у стеклянных дверей зала отправления.

— Магомед, ты?!

— Мишаня?.. Шкаф!

Братки просияли, обнялись, троекратно по-русски расцеловались. И вот ведь совпадение! — в этот самый миг Василиса, у которой подходила очередь на регистрацию, будто ее подтолкнул кто-то, вдруг оглянулась и увидела обнимающихся…

— Какими судьбами? — пропищал распрощавшийся с Василисой водитель белого «линкольна».

— Да тут одного чудака провожал…

— И я, едренать, одну чудачку! А помнишь?..

Им было что вспомнить. Зимой 1992-го Миша Фонарев вытащил потерявшего уже сознание Борю Базлаева из провалившейся под лед «татры» с контрабандой. Он дважды нырял в мутную воду Нарвы и открыл-таки правую дверцу легшего на левый бок грузовика…

Лицо стоявшего к ней спиной Магомеда Василиса поначалу не разглядела, но двух топтавшихся чуть поодаль сопляков в спортивных костюмах узнала сразу же.

Сердце у Василисы екнуло, она резко отвернулась, зачем-то сняла, а потом поспешно снова надела черные очки.

— Что вы сказали? — спохватилась она, наткнувшись взором на удивленные глаза работницы аэропорта.

— Ваш билет… Сумку поставьте на весы… Будете сдавать в багаж?

— Возьму с собой, она легкая. Все?..

— Бирку возьмите. Это ваш билет?

— Мой.

— А паспорт? Где ваш паспорт?.. Господи, какие все сегодня рассеянные, правда, товарищ лейтенант?

— Лето начинается, — благодушно улыбнулся милиционер.

— Кому лето, а кому конец света, — вздохнула женщина в форменном кителе с крылышками на погонах, принимая из рук Василисы подозрительно новый, да еще с гербом несуществующего государства, паспорт.

— «Лето, ах, лето!..» — пропела она, открывая его и перелистывая. — «Ах, лето, лето…» — повторила она, внимательно посмотрев на Василису, потом снова в паспорт, потом опять на Василису. — Простите, как ваша фамилия?

— Глотова, Любовь Ивановна Гло…

Василиса осеклась. «Боже мой, — застучало ее сердце. — Да уж не перепутала ли я паспорта?! Боже мой, Боже…»

— Володя!.. Товарищ лейтенант, — с деланным спокойствием окликнула стоявшая за стойкой регистрации блондинка. — Товарищ лейтенант, подойдите, пожалуйста!.. Гражданочка! Гражданочка, куда же вы?!

Последние слова были сказаны уже вдогонку быстро удалявшейся от стойки номер семь женщине в голубом джинсовом костюме с бежевой дорожной сумкой в руке.

А минут через пять по трансляции объявили:

— Внимание! Гражданка Царевич, Надежда Захаровна, просим вас срочно подойти к дежурному по аэровокзалу. Повторяю…

Диктор говорил громко, отчетливо.

— Надежда Захаровна?! Царевич?! — изменился в лице Магомед.

— То есть как — Царевич?! Почему не Глотова? — кенарем пропел крайне удивившийся Мишаня Шкаф. — Какая, едренать, Надежда Захаровна, когда билет был на другой паспорт?!

Братки растерянно переглянулись.

— Так это и есть твоя «чудачка»! — пробормотал браток питерский. — Ну, Мишаня!..

В следующее мгновение все четверо — Магомед, браток московский, Киндер-сюрприз и Торчок — толкаясь в дверях, ввалились в зал отправления и ошалело заметались в толпе. К счастью для Василисы, в эту субботу во Внукове было людно. Многие рейсы, судя по табло, задерживались еще со вчерашнего дня. Когда четыре молодца влетели в здание, она стояла неподалеку от дверей, за киоском с косметикой, и тотчас же вышла из зала на свежий воздух…

Искали Василису повсюду: в буфетах, в зале ожидания, в служебных помещениях… Беззубый придурок с крестом на груди умудрился даже сунуться в дамский туалет.

Надежды Захаровны Царевич, то бишь Любови Ивановны Глотовой, нигде не было. А когда через полчаса все четверо встретились на стоянке автомашин, бледный, вспотевший Магомед, озираясь по сторонам, спросил:

— Слушайте, а где Вовчик, джип где?..

Вопрос был, что называется, по существу, ибо ни черного джипа «гранд-чероки», ни оставшегося при нем водителя Вовчика Убивца на стоянке не было.

— М-может, за с-сигаретами п-поехал? — предположил Торчок.

Версия, предложенная с утра наглотавшимся таблеток придурком, была настолько нелепа, что Магомед досадливо поморщился. Убивец не курил и не употреблял спиртного. А уж о том, чтобы он уехал без спроса, просто не могло быть и речи.