Пойди туда — не знаю куда - страница 64

— Бог в помощь! — сказала она высокому светловолосому водителю, менявшему правое переднее колесо. — Вам случайно не на юг?

— На юг, на юг, — скручивая проржавевшую неподатливую гайку, прокряхтел крепко уже перемазавшийся шофер «КамАЗа», синеглазый, лет сорока — сорока пяти мужик в военном камуфляже, с золотым обручальным кольцом на правой руке.

— Вот и замечательно! — опуская сумку на землю, улыбнулась Любовь Ивановна. — Значит, нам по пути…

Все воскресенье ушло на ремонтные работы. Так и не пойманные новоцаповскими пинкертонами, ночные вандалы серьезно повредили электропроводку джипа «гранд-чероки». Подходящих колес и уж тем более фирменного аккумулятора в райцентре не нашлось. За этим добром Мишане пришлось ехать аж в Москву. Вовчик Убивец весь день проковырялся в моторе. Уже вечером, когда автомобиль удалось наконец завести, он заклеил пластырем пулевые пробоины на стекле. О, с каким удовольствием Вовчик сделал бы то же самое с мокрогубым беззубым хавальником Киндер-сюрприза, который прямо-таки достал его своими кретинскими «елы-епами». К счастью для не в меру болтливого «отморозка», Убивец был человеком на редкость выдержанным. Ну кто бы мог подумать, что этот молчаливый, шеястый, вечно жующий жвачку бык трижды входил в сборную страны по спортивному бриджу. А уж про то, как Вовчик, которого братья-картежники прозвали Камнем, играл в покер, Магомед, тоже не мальчик по части блефа, говорил с искренним почтением в голосе. Кстати сказать, они и познакомились за карточным столом — тогда еще старший следователь прокуратуры товарищ Базлаев и Вовчик Убивец, в те поры — личный водитель Ашота Акоповича и по совместительству опытнейший «катала». В ту роковую ночь, когда Борис Магомедович проиграл почти тридцать тысяч баксов, узколобый оловянноглазый Убивец так же невозмутимо жевал резинку, и морда у него была такая тупая, такая булыжная, что Магомед купился, как последний фраер; малость для виду поколебавшись, он согласился на предложенную Ашотом Акоповичем игру по-крупному. Вот тогда, на мглистом осеннем рассвете восемьдесят девятого года, и началась новая жизнь Бориса Базлаева — его карточная кабала, его отчаянные попытки спасти поначалу свое доброе имя, а потом уже и продажную ментовскую шкуру.

Джип заводился как новенький.

Там же, у райотдела милиции, тачку помыли из шланга. Отъезд решено было отложить до утра.

— А чё, передохнете у меня, соловьев наших новоцаповских послушаете, — предложил милиционер-водитель Повидло. — Я ночью дежурю. Дом пустой: две комнаты и кухня внизу, три — наверху. Да светелка на чердаке…

— Ну, раз светелка, — наморщил лоб задумчивый Магомед. — А спиртное у вас где продают?

Мишаня от выпивки мужественно отказался:

— Не могу, завтра шефу в банк.

В половине восьмого он сел за руль черного «тайфуна» и, бибикнув, отъехал от большого, с белыми резными наличниками, дома по 2-й Приемо-Сдаточной улице. Последним, кто видел гражданина Фонарева Михаила Петровича, был Торчок, которого послали за пепси-колой. Мишаня приветливо махнул ему рукой и, переключив скорость, лихо свернул за угол, в переулочек, ведущий к райотделу милиции. Он пропал так же загадочно и бесследно, как это случилось со шкафом, в котором лежала его покойная теща. Был — и вдруг сгинул где-то по дороге в поместье Константина Эрастовича, необъяснимым образом исчез с этого света, словно похищенный инопланетянами…

А ночью имело место еще одно происшествие.

Звуки, которые услышал пробудившийся в начале четвертого Магомед, до такой степени заинтриговали его, что он не поленился встать и на цыпочках, с вынутым из-под подушки «люгером» в руке, спуститься на кухню. Сидевший в одних трусах на подоконнике ублюдок с перевернутым крестом на груди, вытягивая шею, тоскливо и самозабвенно выл в темные ночные небеса:

— У-ууу! У-вуу!.. У-ву-ву-ууу!..

Не веря своим глазам, Борис Магомедович приблизился.

— Ты чего это… ты чего, гад, людям спать не даешь? — сглотнув изжожную слюну, прошептал он. — А-а?.. Ну, кого спрашиваю?!