Поздний цветок - страница 28
— Бабушка, где ты там? Не волнуйся за меня, — шепнула Эбби в душную тьму ночи. — У меня все хорошо.
И вдруг ни с того ни с сего подумала: а что бы сказала бабушка о Поле Флинте?
На следующее утро, когда Эбби еще была в пижаме и прочитала лишь первую полосу газеты, в дверь постучал Генри.
— Входи, не заперто! — крикнула она.
— Эбби, не надо оставлять дверь открытой.
— Знаю. Просто забыла накинуть крючок, когда ходила за газетой.
Генри поцеловал ее в лоб, выпрямился и поправил календарь на двери.
— Прости, что я так рано, но мне нужно с тобой поговорить.
Эбби старалась не сравнивать благопристойный чмок жениха с поцелуем Пола. На миг ей захотелось кинуться Генри в объятия и попросить поцеловать ее по-настоящему, но она передумала, а то еще рубашка у него помнется…
— Хочешь кофе? — предложила она. — А я пока оденусь.
Рядом с Генри — в строгом костюме с галстуком и накрахмаленной белоснежной рубашкой — она чувствовала себя помятой и неопрятной. Одним словом, в неподобающем влюбленной невесте виде.
Хотя Генри на влюбленного жениха тоже не слишком похож. Едва Эбби вернулась, наскоро накинув поверх пижамы желто-белый льняной халатик, он завел свое:
— Эбби, мама решила к нам приехать.
При упоминании будущей свекрови желудок Эбби, переполненный хлопьями, щедро сдобренными медом, арахисом и шоколадным молоком, свело судорогой.
— Как мило… — промямлила она, так и не сумев выдавить улыбку.
Генри прошелся по тесной кухне, поправил клапан кармана на пиджаке и снова повернулся к ней.
— Да, я тоже рад. Ее волнение вполне объяснимо. Ведь дом пока еще на ее имя, понимаешь?
— Нет, — честно призналась Эбби.
— Только пойми правильно, — торопливо добавил он. — И не обижайся. Дело не в том, что мама не доверяет твоим хозяйственным способностям. Просто она стареет. И хочет собрать вокруг себя семью. Особенно сейчас, когда Флоренс снова развелась и надумала вернуться в родные края.
Флоренс. Как же она забыла! Сегодня приезжает сестра Генри. Проклятье!
— Насколько я поняла, леди Фэрфакс решила покрасить дом и вообще привести все в порядок. Значит, нужно подготовиться к ремонту, упаковать вещи и все такое… А когда она приедет?
— Эбби… дорогая, боюсь ты меня не поняла. Согласись, дом такой большой, что… Ведь его и строили для большой семьи, но когда отец умер, Флоренс было десять, и… ну, раз жизнь так распорядилась… Мы думали, то есть Кэтлин и я надеялись… — Краска залила его бледное лицо, и он зачем-то подтянул безупречный узел серого в строгую полоску галстука. — Впрочем, подобный разговор в данных обстоятельствах едва ли уместен. Короче, я хочу сказать, что…
В животе у Эбби забурчало. Наверное, все дело в арахисе. Арахис и шоколад — ее слабость. А сегодня она явно злоупотребила ими!
— Эбби, мама будет жить с нами.
На этот раз желудок взбунтовался всерьез.
— Генри, извини! — выпалила она и опрометью кинулась в ванную.
Минут через пять вернулась бледная и ослабевшая. Генри сидел за столом с чашкой кофе и проглядывал биржевую сводку. Увидев Эбби, вскочил, взял под руку и помог сесть, будто у нее перелом ноги, а не спазм желудка.
— Ты ходила к врачу?
— Ходила. На прошлой неделе. Все в порядке. Никакой язвы у меня нет.
Пока нет, добавила про себя Эбби. Ее так и подмывало сказать, что врач первым делом спросил, не беременна ли она. Но тогда Генри будет неловко. Да и ей тоже. Они не то что занимались любовью, но даже разговоров на эту тему избегали.
— Вот и хорошо! — обрадовался Генри. — Извини, что я не сразу сообщил тебе новость. Думаю, вы с мамой сегодня же увидитесь и все обсудите.
— Что «все»? — уточнила Эбби.
— Кто в какой комнате будет жить и все такое… Мама хочет занять комнату с ванной, ту, что выходит на лужайку. Она жила там, пока мы с Кэтлин не поженились. Вполне естественно, что она хочет провести там последние годы.
Естественно? Ни черта подобного! Только через ее труп! Ну почему все, что ни говорит Генри, естественно? Почему никто не принимает в расчет ее чувства? А если и принимает, то считает не более чем детскими причудами? А что, если она не согласна?!
— Поговорим об этом после, — уклончиво ответила Эбби. И, снова почувствовав приступ тошноты, все же заставила себя улыбнуться. — Не волнуйся, все будет хорошо.