Пожиратели плоти - страница 8
Истошный женский вопль, раздавшийся со двора, мгновенно обрубил песню. Мужчины, толкаясь и роняя скамьи, бросились к двери, женщины замерли в растерянности. Внезапно на душераздирающей ноте крик оборвался, перейдя в хрип и бульканье. В кромешной темноте дворика в общей давке ничего нельзя было понять. Раздались ругательства и требования принести факелы. Одна из женщин, менее напуганная, чем ее подруги, вынесла из кабачка фонарь с заляпанными жиром стеклами.
В его неверном свете трезвеющая на глазах компания увидела распростертую на земле блондинку. Ее голова была запрокинута, в глазах остывал смертельный ужас. Светлые волосы, которые недавно перебирал ее возлюбленный, теперь плавали в луже быстро растекавшейся крови. К горлу женщины припало какое-то существо размером с крупную собаку. Лишенные шерсти блестящие бока размеренно вздымались и опадали, острые уши были плотно прижаты к вытянутому черепу. Повисшую над этой сценой тишину разбил истерический визг одной из девиц, выведший всех из оцепенения. Зингарец первым выхватил кинжал и двинулся вперед. Животное повернуло к людям окровавленную морду, и из его горла вырвалось нечто похожее на клекот. Оно явно не было испугано, чего нельзя было сказать о нападавших.
– Это демон, клянусь Митрой! – крикнул кто-то из студентов, вмиг растерявший свою ученость.
Зингарец уже занес свой кинжал, но тут существо молниеносно развернулось и прыгнуло на человека. Коротко вскрикнув, зингарец упал, выроненный им кинжал блеснул при свете фонаря. Тварь вцепилась в юношу мощными лапами, стараясь добраться до горла. Началась общая суета, женщины визжали, стараясь протолкаться обратно в кабачок, мужчины что-то кричали о демонах и метались в неумелых попытках помочь товарищу.
Один из студентов в суматохе подобрался к нечисти сзади и ударил ее захваченным в кабачке ножом для разделки мяса. Тварь обернулась, раздирая пасть в хриплом крике, и, оставив зингарца с разорванной грудью, ринулась на нового противника. Брошенное чьей-то меткой рукой полено сбило демона на землю, но тут существо развернуло большие кожистые крылья, дотоле плотно прижатые к телу, и, взвившись в воздух, камнем упало на растерявшегося человека. В полнейшей неразберихе кто-то опрокинул фонарь, и язычки пламени зловеще заплясали на деревянных стенах «Белого Коня», все ярче освещая картину побоища.
Людей, зажатых в глухом тесном дворике между пожаром и обезумевшей от огня и крови тварью, охватила паника. Выбраться отсюда можно было лишь через дверь кабачка, но ее кто-то, видимо, хозяин, закрыл изнутри.
Никто уже не думал о том, чтобы добить демона, каждый помышлял лишь о собственном спасении, не обращая внимания на крики о помощи очередной жертвы взбесившегося ночного кошмара. Пока одни выбивали дверь, а другие, отталкивая друг друга, пытались преодолеть высокий глиняный забор, отгораживающий этот дворик от соседнего, пламя охватило весь кабачок. На улице испуганно завывали те девицы, кому удалось спастись, в отчаянии заламывал руки хозяин заведения, глядя на гибнущее добро, бестолково суетились ничего не понимающие жители квартала, самые сообразительные тащили ведра и топоры, пытаясь не допустить распространения огня на соседние дома.
Внезапно прогоревшие балки угрожающе затрещали, и пылающие стены «Белого Коня» рухнули, накрыв собой и запертых во дворике людей, и демона вместе с его жертвами. Пронзительный нечеловеческий вопль разнесся над пожарищем, смешавшись с криками гибнущих в огне – и все смолкло. Убывающее пламя выстреливало в темное небо снопы искр, пузырилась краска на обгоревшей вывеске, мягко падал на землю белесый пепел. Когда наступающее утро окрасит небосвод в розовый цвет, лишь черное пожарище напомнит людям о случившемся. Но разве не входит в число достоинств рода человеческого способность забывать?
Молодая Альтея, жена почтенного купца Симплия, владельца лавки тканей и пряжи, вернулась с базара чрезвычайно взволнованная. Ее возбужденный голос донесся до Симплия, пересчитывающего дневную выручку в комнатке над лавкой, едва она переступила порог дома. Впрочем, юная супруга купца почти всегда была чем-то взволнована. Симплий, женатый на ней уже полгода, никак не мог привыкнуть к бойкому и впечатлительному нраву своей половины. Его прежняя жена, умершая два года назад, за всю их совместную жизнь не произнесла столько слов, сколько новобрачная за первые два дня медового месяца. Даже старшая дочь купца Лаис, будучи на год моложе Альтеи, выглядела солидней своей мачехи.