Позолоченное великолепие - страница 15
Один зимний день привел отца с сыном в большой дом с красивым фронтоном, построенный в стиле эпохи Тюдоров. Перед Джоном стояла трудная задача — помочь домашнему плотнику соорудить пристройку к конюшне, расположенной в заднем дворе особняка, но Томас надеялся хотя бы через окна увидеть, какие сокровища находятся внутри. Ему не повезло — крепкому парню с парой быстрых ног нашлось множество дел. Томасу приходилось бегать целый день, если не считать очень короткого перерыва, когда он с отцом ел взятый с собой обед — пирог с мясом кролика в обществе искусных плотников и каменщиков, собранных для того, чтобы быстрей закончить строительство. Ему ни разу не представился случай побродить возле дома, и он был недоволен, когда затемно при встречном ветре возвращался домой, причем единственным источником, освещавшим дорогу, стали тусклые фонари фургона. Томас замерз и устал, и после того, как он, задремав, чуть не свалился с сиденья, Джон поднял навес, давая ему возможность забраться в фургон и свернуться под брезентом. Он нашел свернутый мешок, который служил ему подушкой, и закрыл глаза под громкий стук колес, пока фургон подпрыгивал на неровной дороге.
Под соседним брезентом что-то зашуршало и, когда он вскочил, думая, что это крыса, маленькая рука зажала ему рот, он почувствовал теплое дыхание, и хорошо запомнившийся голос Полли прошептал ему на ухо:
— Ни звука, Томас Чиппендейл! Я сбежала!
Он машинально выполнил этот приказ, накрыл себя и Полли брезентом и, оттолкнув ее руку, сердито прошептал:
— Полли! Я не знал, что ты работаешь в этом доме! Ты бестолковая деревенщина! Почему ты сбежала? Они ведь устроят погоню и отвезут тебя назад!
— Если они не найдут меня, то не отвезут обратно! — отрезала она. — Мне там не нравится. Сначала я с утра до ночи чистила горшки и сковородки. Эти знатные люди едят до отвала, а я с мальчиком на судомойне никак не успевала перемыть все. Я плакала, пока не иссякли слезы. Тогда мне все стало безразлично, и я чуть не умерла. Но одна из служанок сжалилась надо мной. Она была любовницей дворецкого и уговорила его, чтобы он позволил мне подметать, натирать полы в доме и все такое прочее. Но сейчас мне эта работа совсем опротивела. — В ее голосе появились нотки крайнего отчаяния. — Том, ты должен мне помочь. Я решила сбежать при первой возможности, какая подвернется, и когда сегодня увидела тебя с папой у конюшни, то поняла, что такая возможность появилась.
Полли обхватила его за шею, чуть не задушив, крепко прижалась лицом к нему и разразилась слезами, которые долго сдерживала, считая, что ей не подобает выказывать такую слабость.
Томас разозлился на нее. Ей повезло, ведь ее повысили среди слуг, а она бросила все ради чисто женского каприза, который он никак не мог понять. Если бы у Томаса хватило ума, он крикнул бы отцу, фургон развернули бы и отвезли Полли обратно, прежде чем обнаружилось ее отсутствие. Но он не мог предать ее. Она источала приятный чистый аромат, волосы, упавшие ему на лицо, были мягкими и шелковистыми, исчез неприятный запах, каким в прошлом отдавала ее одежда и одежда любого, кто жил в лачуге ее семьи. Ему было приятно ощущать ее тело, это было новое ощущение, пробудившее в нем любопытство. Он стал гадать, похорошела ли она и поправилась ли от вкусной еды, по тяжести ее тела он догадался, что за полтора года с их последней встречи она выросла.
Но тут его снова обуял гнев. Его ничто так не порадовало бы, как работа в великолепном доме. Когда-то он думал, что у нее не все в порядке с головой, и сейчас ему показалось, что это так. Чуть не задохнувшись, он легонько отстранил ее от себя, радуясь, что при таком свисте ветра, гулявшего в скрипучих ветвях, их перешептывания не достигнут ушей отца.
— Подумай хорошенько, прошу тебя, — умолял он. — Там не может быть так плохо, как ты говоришь. Похоже, в том доме у тебя появились друзья, но, увидев меня, ты затосковала по дому в Отли и временам, когда мы там встречались.
На это последовал сердитый ответ:
— Если ты отправишь меня назад, я утоплюсь в реке, клянусь.