Позолота вся сотрётся… - страница 12

Наш первый совместный завтрак, или как его назвала бабушка "семейный", на таковой мало был похож.

Мы сидели за столом словно две команды, которые решили вести состязание между собой. С одной стороны длинного стола, покрытого белоснежной, накрахмаленной скатертью, восседала словно на троне команда "захватчиков", состоящая из Фло и меня. С другой стороны стола, команда гордых и непокоренных страдалиц, которых разыгрывали из себя леди Глория и Анабель. Каждая фраза из уст леди Глории, была подобна удачному выстрелу.

- Флоренс, кажется твоя внучка совершенно обычный человек? Как так могло получиться? В нашем роду такого еще не случалось... Бедная девочка! Мало того, что природа поскупилась на ее внешность, так еще и тут обидела! - голос леди Глории почти дрожал от притворного сочувствия. - Моя Анабель, имеет очень высокие шансы стать первой ученицей в Магической Академии. Ведь ее магия сильна, словно самый могучий клан оборотней. Кстати молодой Арчибальд Баффа, вот-вот сделает ей предложение руки и сердца. Я спокойна, что твоя внучка не сможет увести его из-под венца, как ты в свое время увела у меня его деда.

- Николь. Мою внучку зовут, Николь! Она хоть и человек, но в ее венах течет кровь магического рода Соррель, а это тоже дорогого стоит. Прости милая сестрица, но Анабель, всегда останется лишь приемышем с сильным магическим даром и с внешностью которую ты тщательно подобрала под себя! - голос моей бабушки был сдержанно и показательно спокоен. Она медленно опустила маленькую, серебряную ложечку в янтарный желток яйца стоящего на белой подставке перед ней.

Над столом повисла тишина. Я почти физически ощущала волны неприязни и скрытой враждебности которые вольно гуляли в этой огромной комнате. Старалась сидеть держа спину прямо, как когда-то учила меня бабушка, глаз от тарелки с овсянкой не отрывала, как и положено воспитанной леди. Хотя конечно, это было и лишним. Глория уже давно со злорадством вынесла мне приговор. Мне на ее выводы было начхать, не важно, что там думает обо мне эта высокомерная аристократка, а вот бабушку огорчать лишний раз не хотелось.

- Конечно же ты права, дорогая сестрица! - голос леди Глории струился сладкой патокой. - Но позволь тебе заметить, что Анабель официально носит фамилию Соррель, а значит является законной наследницей. Именно она однажды наденет на свой пальчик перстень Правительницы! - теперь голос рыжеволосой женщины сидевшей напротив нас, торжествующе звенел.

Фло тщательно промокнула салфеткой губы. Не спеша, лениво намазала желтое масло на мягкую булку, изящно отпила чай из белой в мелкий голубой цветочек, фарфоровой чашки. Ее движения были плавными, неторопливыми. Но я хорошо знала свою бабушку. Именно эта неторопливая задумчивость, свидетельствовала о том, что слова леди Глории попали точно в цель.

Мне стало вдруг очень грустно. Ну почему я уродилась именно такой? Невидимая остальным и не понятная мне самой магия. Неприязнь к Двуликим, полное отсутствие амбиций, экзотическая внешность. Так захотелось очутиться в маленьком, южном городке. Там во всяком случае все было родным и понятным. Там я могла сама себе заработать на пропитание, рисуя портреты отдыхающих на любимой Набережной. А тут я чужая. Меня никогда не примут всерьез все эти гордые своей исключительностью кланы Двуликих, все эти могущественные Маги, а уж о Вампирах я просто помолчу.

- Мама, по моему ты неправа по отношению к леди Николь. Ну не всем же учиться в Магической Академии. Зато леди Николь очень хорошо рисует, - голосок Анабель, звучал нежно, трогательно. Словно хрустальные колокольчики вздрагивали от свежего ветерка.

Я подняла глаза от тарелки с давно остывшей овсянкой и внимательно посмотрела на девушку. Она прямо встретила мой взгляд и улыбнулась мне открыто и ободряюще. Только почему мне это не понравилось? Неужели я завидую красавице и умнице, Анабель Соррель?

- Благодарю, но откуда вам известно о том, что я умею рисовать? - звучание моего голоса было далеко от хрустального звона. Скорее всего он напоминал хриплое карканье больной вороны. Оказывается я волновалась и волновалась так сильно, что голос мне решил не подчиняться.