Позолота вся сотрётся… - страница 28
Молодые волки-оборотни требовали моего пожизненного заключения, а еще лучше смертной казни. Наблюдая из окна пикеты буйных молодчиков, я с трудом сдерживала себя. Хотелось выйти за высокие, чугунные ворота и разобраться с этими истошными горлопанам. Мечтательно представляла себе, как сила перстня Правительницы корежит их тела. Жалкий скулеж этих наглых молодчиков наверное звучал бы для меня музыкой. Но вздыхала и отходила подальше. В кого я превратилась! Никогда раньше я не была столь кровожадной!
- Ну, добился своего?! Прицепился как репей! - шептала я себе под нос, глядя на тусклый красный камень.
В ответ Перстень предпочитал молчать. Неясно и таинственно вспыхивал красным огоньком, словно насмехаясь. Мои попытки стащить его с пальца были безуспешны, он сидел будто его приклеили.
Под стражу меня конечно не заключили и в тюрьму не упекли, к большому сожалению леди Глории, но под домашним арестом я оказалась в очередной раз.
Возбужденно-радостный мистер Чандлер возобновил следствие. Он вцепился в меня словно лис в курицу. Такое сравнение приходило мне на ум всякий раз, когда смотрела на мелкие и острые зубы следователя, на фанатичный огонек в его светло-карих глазах. Казалось дай ему волю, и мистер Чандлер вопьется в мое горло, жадно причмокивая и рыча.
Следствие длилось уже три месяца. С нудной, неспешной, почти с садисткой дотошностью, собирались улики против Френка Лобоуса, которого я нечаянно, в порыве страха превратила в жалкую горстку пепла. Мистеру Чандлеру очень хотелось выставить меня безжалостной убийцей, опасной для общества человечкой у которой не все ладно с головой. Но факты вещь упрямая. К тому же я не позволила сломить себя. В этом мне помог Арчибальд Баффа.
Но все имеет свойство заканчиваться. Закончилось и это разбирательство. Бывший любовник Флоренс был признан виновным. Именно он, обуреваемый ревностью послал зимним утром стрелу в спину моей бабушки. Убить ее иначе он не смог бы. При любой попытке расправиться с близкого расстояния, Флоренс дала бы отпор, ведь ее хранил Перстень Правительницы.
- Хранил, да не сохранил! - шептала я тихо, крепко сжимала пальцы ощущая твердый ободок.
Перстень, как всегда предпочитал помалкивать, притворяясь обычной побрякушкой. Лишь красная искорка вспыхивала в глубине камня, словно насмехаясь надо мной.
Если бы Френк Лобоус не погиб, то его ждал бы суд. Я была рада, что убийца бабушки был уничтожен, сгорел ярким факелом. Что-то подсказывало мне, что на справедливый суд над Двуликим, рассчитывать не имеет смысла.
Арчибальд Баффа, в тот злополучный вечер, пострадал незначительно. Подпаленные усы тигра и обгоревшее ухо в счет не шли. Сам мужчина шутил, что за одного паленого тигра , дают двух не паленых. Он один из всех Дуликих был полностью на моей стороне. Боюсь, что без его свидетельских показаний, мне пришлось бы туго. Мистер Чендлер с радостью упек бы меня за решетку. И плевать на то, что оборотень сам напал на меня. На то он и Двуликий, чтобы ставить на место таких дерзких выскочек как Николь Соррель, такое мнение мне не раз приходилось читать в газетах.
Арчибальд Баффа это мнение не поддерживал. Он поругался с друзьями и дедом. Он навещал меня каждый день. Его остроумные шутки о Двуликих были на грани дозволенного, а страстные взгляды и пылкие поцелуи на прощанье, тешили мое самолюбие и грели душу. Я была не одна! У меня появилась стена, за которую я могла спрятаться!
Мне было приятно видеть как злилась Анабель, тщетно пытаясь привлечь к себе внимание моего мужчины. Да, именно так я называла про себя Арчибальда Баффа. Мне все труднее было сдерживать себя, когда он был рядом. Я задыхалась от нежности, от острого желания оказаться в его объятиях, так хотелось плыть по течению чувств, словно по полноводной реке.
Когда Арчибальд повторил свое предложение стать его женой, я согласилась. Пыталась скрыть свою радость, хмурила брови, удерживала его горячее тело, упираясь в каменную грудь руками. А в душе все пело. Он, мой! Мой! И плевать мне было на злобное шипение леди Глории. На истерику которую устроила Анабель. Мне было совершенно безразлично, когда старший Баффа говорил со мной высокомерно-снисходительно. Насмешливо щурился и старался держаться подальше, словно ненароком боялся испачкаться. Свадьбе быть, решила я.