Позолота вся сотрётся… - страница 30

Наши отношения с Арчибальдом были такими же страстными, как и пять лет назад. С полной уверенностью я могла сказать, что в нашей семье наступил пятый медовый год.

С утра муж опаздывал на работу, так как проспал. Мы всю ночь жадно пили друг друга, словно путники в пустыне, сплетаясь не только телами но кажется и сердцами. Уснули поздно, во сне я чувствовала беспокойство, темную смуту, словно в наших слетенных сердцах кололись осколки, мне было больно до слез и я с криком проснулась.

- Николь, любимая! - с испугом обнял меня муж. - Что там тебе приснилось?

- Не знаю... Мне кажется не снилось ничего, только было так больно! - я растерянно, смущенно погладила левую грудь.

Арчибальд заметил мой жест и с улыбкой протянул ко мне руку.

- Нет! Нет! - я со смехом увернулась от его горячих рук. - Опоздаешь окончательно!

Муж недовольно нахмурился, а затем все же поймал меня.

- С нашим юбилеем, любимая! - его голос хрипло задрожал.

На мою шею холодом опустилось что-то тяжелое и ярко сверкнувшее на утреннем солнце.

- Дай застегну!

Горячие руки погладили мои плечи. Глухо, почти неслышно клацнула застежка на великолепном колье.

- Иди уже! - мой смех мелодично зазвенел серебром.

Я опять ловко увернулась и в один прыжок оказалась возле зеркала. Замерла в восхищении разглядывая переливы бриллиантов, которые сверкающей толпой окружили большой и гладкий камень густо-синего, почти черного цвета. Его блеск был мягким, завораживающим. Я вопросительно оглянулась назад. Муж стоял за моей спиной и тоже любовался блеском камней.

- Это опал, он сияет мягко и призывно, как твои глаза! - голос Арчи, задумчиво дрогнул.

Я ненароком провела рукой по холодному камню. Почему-то он показался мне змеей которая пригрелась на моей шее.

- Опал? Знаешь, моя бабушка говорила, что эти камни опасны. Опалы приносят неудачу и сеят раздор...

- Не выдумывай, лучше поцелуй меня! Где твоя благодарность, о ускользающая! - смех мужа звучал гортанно, громко.

- Благодарность будет ночью, а тебе сейчас поторопиться надо! - я опять ловко вывернулась из крепких и загребущих рук.

Муж уехал, а я долго еще рассматривала свое ожерелье. Затем не торопясь позавтракала, немного порисовала в своей маленькой, очень светлой мастерской. Но с досадой бросила кисти на стол. Портрет Арчи у меня не получался. Мужчина на холсте выглядел надменным и чужим. Кривая улыбка портила его лицо. Я улыбнулась портрету и показала язык.

- Нет, мой Арчи совсем не такой! Исправлю все потом, сегодня моя муза видимо еще спит.

Внезапно мне пришла мысль, что неплохо было бы навестить сегодня мужа на его работе. Ведь свой подарок я ему так и не вручила, не успела. Возможно у меня получится удивить его, благодарность за колье можно и раньше отдать? Не стоит дожидаться ночи. Решено! Я даже хлопнула в ладоши от предвкушения. Сейчас оденусь и отправлюсь радовать своего мужа. Я была в его новом кабинете всего лишь раз, но оценила по достоинству и мягкий кожаный диван и широкий крепкий стол. Думается мне, что если закрыть на ключ ту массивную, резную дверь кабинета, то получасовое отсутствие своего начальника никто и не заметит.

Через пару часов я садилась в свой автомобиль. Немного тесно было в новом, почти невесом белье. Черные кружева на ослепительно белой коже, все как любит мой Арчи. От запаха духов и от предвкушения встречи, слегка кружилась голова, а губы невольно и глупо улыбались.

Обеденный перерыв царил в гулких и немыслимо высоких коридорах солидного, серого здания с кариатидами, в котором размещалось министерство. Охранник в холле почтительно приветствовал меня, торопливо пытаясь спрятать бутерброд в ящик огромного стола который был похож скорее на монстра опирающегося на четыре крепких лапы. Я приветливо ему улыбнулась и поднимаясь вверх по темно-красной дорожке, которая словно мохнатый язык облизывала белый мрамор широких ступеней, спиной чувствовала его сверлящий, недобрый взгляд. С трудом удержалась от того, что бы не оглянуться. Да, Двуликие меня терпеть не могли. Особенно остро это чувствовалось со стороны оборотней-волков. Мне никак не могли простить убийство пятилетней давности.