Позывной "Хоттабыч". Книга 1 - страница 6

И моя догадка вскоре подтвердилась: после очередного резкого «скачка», от которого моя пульсирующая чудовищной болью голова вновь была испробована на прочность, кто-то, находящийся рядом, громко выругался, по всей видимости, обращаясь к нерадивому водителю:

— Шарафутдинов, твою медь! Полегче! Не дрова везешь!

— Звиняйте, тащ майор! — с легким татарским акцентом откликнулся водитель. — После вчерашнего авианалета дорогу так раздолбало, что тут теперь только на танке прорываться!

— Ну, ты это, сержант… — немного снизил гонор майор. — Все равно аккуратней вези! Всю душу из меня вытряс!

— Так точно! — раздалось в ответ. — Со всей аккуратностью доставим! — Однако машина в этот момент подпрыгнула на очередной рытвине еще сильнее.

— Зараза! — прошипел майор, но к водителю больше не прикапывался. — Так какие мысли у тебя насчет этого… старикашки-диверсанта образовались, старлей? — спросил майор еще одного, невидимого для меня собеседника.

— Мутная здесь какая-то история, Станислав Борисович… — немного помедлив, ответил старший лейтенант. — Я, пока вас со спецтранспортом дожидался, пораскинул немного мозгами… Допросил непосредственных участников сего безобразия, кроме капитана Рогова, естественно…

— Еще бы ты его допросил, — хмыкнул майор. — Его этот контрик престарелый так проморозил, что даже в гроб нормально не положить!

— Одного не пойму, как они такого сильного окудника[1] проморгали? — в голосе лейтенанта слышалось искреннее недоумение. — Ведь должны же были первым делом замерить его потенциальный резерв?

— Разжирели на тыловых харчах! — жестко произнес майор. — Совсем мышей не ловят…

— Ни скажите, товарищ майор! — со всем юношеским жаром встал на защиту покойного капитана старший лейтенант. — Кто угодно бы расслабился, только не Рогов! Я ведь под его началом в Особом Отделе НКВД начинал. И если бы у меня зачатки Силы[2] не прорезались и меня к вам не перевели — так и продолжал бы вместе с ним службу нести. И может быть, это я сейчас той ледяшкой… — Голос лейтенанта дрогнул, и он затих, продолжая обиженно шмыгать носом.

— Похвально, Егоров, что ты горой за своего бывшего командира! — похвалил подчиненного майор. — И не даешь его имя порочить!

— Да знаете, каким он был? — вновь вскинулся старший лейтенант. — Сколько мы вместе с ним шпионов, да диверсантов переловили? И Сеньки среди них, ой, как нередко попадались! Нет, не мог Пал Кузьмич, так нелепо подставиться! Не складывается здесь что-то!

— Ну, давай тогда с тобой обмозгуем эти самые несоответствия, — предложил Егорову майор. — Дорога неблизкая, а заниматься этим делом нам с тобой так и так придется…

— Ну, вот смотрите, Станислав Борисович, — начал «загибать пальцы» старший лейтенант, — первая несуразность: этому старику на вид лет сто. Да и на допросе он свой точный возраст назвал — сто два года… Это я уже у младлея Ильюшина позже выпытал — он протокол допроса задержанного вел.

— Ого! — присвистнул майор. — Не каждый «осененный» контрик до такого почтенного возраста доживает. А если взять в расчет Октябрьское Восстание, да Гражданскую, да еще и междоусобные клановые войны, то таких деятелей вообще по пальцам пересчитать можно! Протокол изъял?

— Так оказия с тем протоколом вышла, — пояснил старший лейтенант. — Рогов чернильницу во время допроса случайно перевернул, ну и залил все краской к чертям собачьим. А когда еще и старикан этот Холодца подкинул, промерзшая мокрая бумажка и вовсе рассыпалась в труху.

— Твою ж… — устало ругнулся майор. — Что такое не везет, и как с этим бороться?

— Ничего страшного, товарищ майор! — воодушевлено воскликнул старший лейтенант. — Ильюшин все подробнейшим образом изложил, а я с его слов запротоколировал. Жаль, конечно, парня…

— Ничего, посидит в холодной «до выяснения» — в следующий раз умнее будет! — отрезал майор. — Почему сразу блокираторы на задержанного не нацепили? Как обычно, понадеялись на русский авось?

— Ну, да… — не стал спорить лейтенант. — И замеры отчего-то не провели…

— И как твой Ильюшин объяснил такое пренебрежение уставом и инструкциями? Каждая строчка которых, между прочим, кровью писалась!