Praecellentissimus Rex. Одоакр в истории и историографии - страница 11

, был прекрасно осведомлен о том, что императорская фигура была теперь, как принцип власти, выхолощенной, легко заменимой, обреченной на неотвратимый упадок. Юлий Непот, cui regimen Italiae ordinatio divina commisit[127][128], утратил харизматический характер традиционного всемирного величия императора и стал, в действительности, rex'ом, вынужденным иметь дело с независимым и невассальным государством на основе неизбежного равенства. Признание визиготского королевства и осознанное заявление, что тот, кто имел право быть dominus, согласился называться просто amicus, свидетельствуют о перевороте в отношениях между империей и варварскими королевствами. Империя утратила свое экуменическое измерение и в реальности свелась к Италии, к одному лишь полуострову. С изменением limites[129], которые из-за центробежных сил теперь невозможно было удерживать, также бесповоротно изменилась сущность власти. Ее представление, однако, статично воспринимало и упорно сохраняло закрепленные традицией формы и схемы[130].

Связанные с этим персонажем загадки проявляются уже в его имени, передаваемом по-разному: Odovacer, Odoacer, Odoacar, Odovacar, Odovacrius, Adovacrius, Odoaxos, Odoacros[131]. Место его рождения неизвестно, тогда как относительно времени могут быть выдвинуты некоторые предположения. Поскольку, как сообщает Иоанн Антиохийский, он умер в 493 году в возрасте 60 лет[132], вполне вероятно, что он родился в 433 году. О его матери мы знаем очень мало — лишь то, что она, возможно, была скирского происхождения. О его отце Эдеконе[133], гуннского происхождения, нам известно, что он был одним из самых умелых и доблестных воинов в свите Аттилы, служившим ему в качестве телохранителя до его смерти. Верный своему вождю, во время дипломатической миссии в Константинополь в 448/449 гг., в которой ему помогал Орест, он притворился, что желает принять участие в заговоре, замышляемом казначеем двора Хрисафием. Но его примыкание к заговору было лишь кажущимся, ширмой; вернувшись к Аттиле, он проинформировал его и спас ему жизнь[134]. После крушения гуннской империи он, видимо, присоединился к скирам, став их главой, чтобы впоследствии претерпеть жестокое поражение от остроготов в 460 году в битве на реке Болии[135].

У Одоакра был брат Оноульф[136]. Похоже, что он также находился на службе у Аттилы и стал командиром скиров. Потерпев поражение на Болии, он был принят в Константинополе Арматом, благодаря которому совершил блестящую карьеру, став magister militum per Illyricum[137]. Затем он убил по приказу Зенона своего покровителя и вернулся к Одоакру, по распоряжению которого возглавил в 488 году экспедицию против ругов[138] и руководил эвакуацией римского населения Норика. После падения Одоакра, преследуемый Теодерихом, он разделил ту же участь после того, как напрасно укрылся в святилище[139].

Была выдвинута гипотеза о существовании другого, младшего брата Армата[140] на основании отрывка Иоанна Антиохийского, где в рассказе о конфликте между Антемием и Рицимером, сообщая, каковы были силы, на которые они соответственно могли рассчитывать — император на магистратов и народ, Рицимер на массу своих варваров — историк добавляет, что вместе с этим последним находился также Ὀδόακρος, γένος ὢν τῶν προσαγορευομένων Σκίρων, πατρὸς δὲ Ἰδικῶνος καὶ ἀδελφὸς Ὀνοούλφου, καὶ Ἁρματίου σωματοφύλακός τε καὶ σφαγέως γενομένου[141][142]. Оноульф, таким образом, был убийцей Армата; является, однако, чрезвычайно необычным расположение связывающей два имени конъюнкции, если понимать, как принято считать, что «Одоакр был братом того Оноульфа, который убил Армата». Уже Чесси предположил, что этот последний также был братом Одоакра и рассматриваемый отрывок следует толковать иначе, в том смысле, что Оноульф был убийцей брата Армата. Не так давно его тезис был подхвачен и развит Краучиком, предложившим новую реконструкцию родственных связей между Одоакром, Оноульфом и Арматом, которые были племянниками Василиска и Верины, жены императора Льва I. Такое предположение, безусловно, увлекательно и предоставляет ключ к абсолютно новаторскому пониманию событий и, прежде всего, контактов между Одоакром и Зеноном; оно, однако, не кажется в достаточной мере подтвержденным свидетельствами документов, и молчание других источников об этих предполагаемых семейных связях предупреждает о необходимости особой осторожности