Praecellentissimus Rex. Одоакр в истории и историографии - страница 4

В конце мая 455 года Гейзерих высадился в устье Тибра. Не удалось организовать хоть какое-то сопротивление[29]; охваченное ужасом и яростью римское население убило Петрония Максима и надругалось над его трупом[30]. Только через три дня вандалы овладели Городом и грабили его в течение двух недель. В условиях институционального вакуума, отсутствия власти и законных представителей правительства, которые могли бы каким-то образом выступить в качестве посредников, единственный ориентир, единственная защита были обеспечены религиозным авторитетом. Папе Льву удалось вырвать обещание избегать резни, поджогов и массовых убийств[31]. Рим, однако, в течение четырнадцати дней secura et libera scrutatione omnibus opibus suis vacuata est[32][33].

После vacatio, последовавшей за смертью Петрония Максима и длившейся несколько месяцев, поддержанное Теодерихом II собрание галло-римских сенаторов избрало Марка Мецилия Флавия Епархия Авита (455–456)[34], префекта Галлии, magister utriusque militiae Петрония Максима, чье правление продолжалось 15 месяцев. При всем уважении к льстивому перу его зятя Сидония Аполлинария, который первого января 456 года декламировал в Риме панегирик по случаю консульства своего пожилого тестя-императора, у Авита не было ни средств, ни закалки для того, чтобы вдохнуть силу и обновленную iuventus[35] Риму (laetior at tanto modo principe, prisca deorum, / Roma, parens, attolle genas ac turpe ueternum / depone: en princeps faciet iuuenescere maior / quam pueri fecere senem)[36][37], и он не был похож на optimus[38] Траяна. Не было, как помпезно предвещалось, ни ultio[39] за разграбление Гейзериха, ни отвоеванной Африки. Отсутствие признания Авита со стороны восточного императора[40] привело к тому, что переговоры с вандалами двух императоров, Востока и Запада, велись независимо друг от друга и с разными целями; Маркиан, как сообщает Приск[41], отправил в том же 455 году к Гейзериху посольство для обсуждения италийского вопроса и возвращения пленников, безоговорочно взяв на себя право и обязанность разрешить западный вопрос. За не добившимся никакого результата первым посольством последовало второе, возглавляемое арианским епископом Бледой, настроенное более решительно и твердо. Со своей стороны, Авит заключил с Гейзерихом собственное соглашение, нарушенное вандалами именно в качестве ответной меры на запугивания, высказанные Маркианом через Бледу. Вандалы напали тогда на Сицилию и южную Италию, возможно, также на Сардинию и Корсику[42], угрожая берегам Галлии и вызвав протесты Авита, требовавшего соблюдения подписанного им соглашения[43] и предупреждавшего о вооруженном вмешательстве собственной армии и войск союзников, вмешательстве, чей исход был реализован победой Рицимера при Агригенте. Триумфальные фанфары Сидония Аполлинария сравнивают эту победу с победой Марцелла и других республиканских консулов[44]. За утверждением на Сицилии последовало закрепление на Корсике и эти успехи принесли Рицимеру назначение magister militum praesentalis, верховным командующим императорской армией. В то же время звезда Авита склонилась к быстрому закату; его силой, но одновременно и его слабостью были визиготы, отправленные в Испанию с целью укротить свевов и, в конце концов, занявшие этот регион, лишь номинально в качестве foederati империи. Римская знать со все большим подозрением смотрела на этого представителя галльской аристократии. От него потребовали распустить варварских наемников в его свите, к которым в Риме была сильнейшая нетерпимость. Чтобы заплатить своим людям он, не колеблясь, расплавил статуи и бронзовые украшения, остававшиеся в Городе после вандальского разграбления[45]; но, возможно, последующее постепенное сближение с восточным коллегой Маркианом и установление атмосферы разрядки между ними[46] было тем, что обострило разногласия с Рицимером, который, действуя в союзе с римской сенаторской аристократией, низложил его и заставил сменить императорский трон на епископскую кафедру Пьяченцы (456)[47]. Последовали 18 месяцев институционального вакуума, в течение которых императорский престол фактически оставался вакантным.