Прах и Тьма - страница 15

Тьма голодна сегодня вечером.

Она умирает с голоду.

Хозяин сидит один. Он часто сидит один, молча колеблясь между чувством вины и безразличием. Телевизор включен, как всегда, идет спортивная игра, которую хозяин не смотрит. Хозяин не может смотреть. Он думает о крови на своих пальцах. Он думает о звуках сдавленных вздохов и хрусте костей. Раньше эти вещи не занимали мысли хозяина, но теперь смерть – единственное, о чем он думает. Не страх смерти, а желание ее.

Хозяину нужна смерть как воздух, чтобы дышать.

– Ты этого хочешь, не так ли? – шепчет Тьма хозяину, когда они одни. – Ты силен, но недостаточно силен. Почему бы не делать то, что ты хочешь?

Хозяин вздрагивает.

– Я сделаю. Позже. Люди все еще напуганы.

– Прошло много времени, – выдыхает Тьма. Ее голос проносится по комнате как теплый ветерок. – Никто больше не ищет. Никому нет дела. Они двинулись дальше. То же самое будет и со следующим.

Хозяин откидывается на спинку стула. Ему не нравится, когда на него так давят, но Тьма ждала достаточно долго, чтобы он нанес удар. С каждым днем она становится все слабее. Она убывает и прибывает в тенях, плывя, чтобы остаться в живых, пока ее бесполезный хозяин сидит и думает.

– Что ты от этого получишь? – спрашивает хозяин. Он закидывает ноги на кофейный столик и закрывает глаза. – Это делает тебя сильнее?

– Это не имеет ко мне никакого отношения, – напоминает ему Тьма. – Я пришла к тебе, потому что тебе нужна помощь. Хозяева перед тобой были слишком напуганы, чтобы понять, что я предлагаю. Не убегай от самого себя.

Хозяин смотрит на свои руки.

– Это лишь временно, – говорит Тьма. – Как я уже говорила тебе в самом начале, когда ты не будешь нуждаться в помощи, я оставлю тебя. Когда твое сердце скажет тебе, чего оно хочет, и ты больше не будешь колебаться, я тебе не буду нужна.

Хозяину нравится эта идея. Он воображает, как разгуливает по стране, слишком умный, чтобы его поймали. Он представляет новости, осуждающие его действия, в равной степени напуганные и очарованные им. Он представляет себе статьи, написанные о нем, пытающиеся понять, как он это сделал; как ему сошло это с рук. Когти Тьмы так глубоко вонзились в него, что он их там не чувствует. Хозяин задумчиво прищелкивает языком.

– Что, если ты захочешь, чтобы я сделал что-то, чего я не хочу?

– Невозможно. Я могу хотеть только того, чего хочешь ты. Такова моя натура. – Тьма обволакивает хозяина, он чувствует ее тепло и успокаивается. – До тех пор, пока ты носишь меня, я – это ты. Я больше не могу быть ничем другим.

Хозяин прочищает горло.

– Значит, партнеры.

– Партнеры, – соглашается Тьма. В какой-то степени хозяин не ошибается. Они партнеры. Тьма давит на него, вырывая часть его сердца, жаждущую нанести новый удар. Под его кожей скрывается гадюка, а гадюки не предназначены для того, чтобы проводить свои дни в ожидании. Тьма дышит:

– Может, мы сделаем это снова?

Хозяин улыбается.

Когда Логан думала о походе по магазинам, она представляла себе совсем не это: втиснуться в арендованный Брэндоном «Додж Неон»[15], отлепить колени от приборной панели в жару, брести по Мейн-стрит в поисках шикарного антикварного магазина, в котором как раз случайно продавали кое-какие произведения искусства. С момента прибытия в Снейкбайт Логан поняла, что добираться здесь до центра города все равно что отправиться в «Макдоналдс» в соседний штат. Маленький город был разбросан на колоссальные 1,5 квадратные мили, а ближайшее что-либо означало, что это было по крайней мере в двух часах езды по Айдахо.

Сам сатана не мог создать более совершенного ада.

Брэндон всю дорогу молчал, не сводя глаз с плоских золотых холмов, раскинувшихся по обеим сторонам долины. Прошло много лет с тех пор, как они куда-либо отправлялись без Алехо в качестве посредника. Учитывая месяцы, проведенные в разлуке, Алехо, очевидно, подумал, что поездка в город – только Логан и Брэндон – может создать между ними некоторую теплоту. Может быть, Алехо знал их не так хорошо, как думал.

Брэндон держал одну руку на руле, а другую высунул из окна со стороны водителя, небрежно пригибая под порывами ветра. Не поворачиваясь, он спросил: