Практический курс коррекции зрения для взрослых и детей - страница 10

Довольно часто во время занятий мои ученики обнаруживают способность видеть без очков даже при очень слабом зрении. Например, очень показательную историю рассказала учительница младших классов Наташа.

Я неоднократно слышала подобные истории как от близоруких, так и от дальнозорких людей.

Давайте же использовать очки только в случае крайней необходимости! (Конечно, в первую очередь это касается ситуаций, угрожающих вашей безопасности.)

Дети чаще всего не хотят носить очки и надевают их лишь под давлением авторитетных взрослых – родителей или врачей. Хотя я знаю случаи, когда девочки жаждали носить очки под влиянием детского восторга от лицезрения какого-либо своего кумира в очках или из желания подражать какому-то значимому для них человеку.

Гарри Бенджамин, которому удалось решить серьезнейшие проблемы с глазами, – один из самых известных последователей доктора Бейтса. Вот его история.

«Ничто так не убеждает, как личный опыт, и я думаю, что читателям будет интересен краткий очерк моей жизни. В нем, без попытки как-либо приукрасить события, изложено, как я почти попал в долину теней слепоты и был спасен с помощью революционных методов, о которых рассказано в книге.

Мой собственный успех в преодолении ужасного бессилия, с которым я столкнулся, должен вселить во всех страдающих от дефектов зрения надежду на получение реальной пользы от этих методов тренировки.

Я не могу сказать, действительно я родился близоруким или нет, но в самый первый день, когда я пошел в школу в возрасте 4 лет, обнаружилось, что у меня плохое зрение, и моей матери посоветовали показать меня врачу.

Меня повели в больницу, и после обследования оказалось, что у меня сильная близорукость. Мне выписали очки (10 диоптрий). Таким образом, в возрасте 5 лет я начал носить очки.

Я периодически посещал врача, чтобы проверить, как «прогрессируют» мои глаза, и каждые 2 или 3 года был вынужден менять очки на более сильные. В 14 лет я уже носил очки силой 14 диоптрий.

Когда мне было 17 лет, наступил кризис. Я привык много учиться (у меня были честолюбивые замыслы), но внезапно произошло кровоизлияние в левом глазу. В то же самое время здоровье ухудшилось, у меня увеличились гланды, были удалены миндалины.

В больнице обнаружили, что мое зрение сильно ослабело, и я был на полгода освобожден от работы, чтобы дать глазам отдых. Теперь мне прописали очки с линзами 18 диоптрий – на 4 диоптрии сильнее, чем раньше.

В этих очках я прошел всю войну, а затем работал в различных правительственных учреждениях, пока мне не посоветовали оставить канцелярскую работу, так как существовала реальная опасность совсем потерять зрение.

Тогда я стал коммивояжером. Сделав одну или две неудачные попытки, я, к счастью, вскоре нашел предпринимателя, который симпатизировал мне. Он позволил, до некоторой степени в ущерб основной деятельности, продолжать учебу (я изучал философию, психологию и политические науки).

Ежегодно я посещал врача, и он каждый раз давал мне понять, что мое зрение становится все хуже, пока в возрасте 26 лет я не получил самые сильные очки, какие мне можно было носить (20 диоптрий). Тогда же врач откровенно сказал, что больше ничего не сможет сделать для меня, что мне нужно полностью отказаться от чтения – моей самой большой радости – и что я должен быть очень осторожным, чтобы сетчатка глаза не отслоилась вследствие внезапного напряжения.

Утешительный приговор, не правда ли? Однако я продолжал делать то, что делал. Я колесил по всей стране, останавливался в лучших отелях и добился определенных успехов в своей деятельности, но мысль о том, что остаток жизни придется провести без книг и под угрозой полной слепоты, повергала меня в уныние.

Я продолжал ежегодно посещать врача и «утешаться» его заключениями о своем состоянии, пока в возрасте 28 лет не почувствовал, что мои глаза больше не выдерживают. Зрение стремительно ухудшилось: было трудно что-либо читать или писать, несмотря на то, что я носил сильнейшие очки. У меня начинала болеть голова при малейшей попытке взглянуть на что-либо вблизи, и я понял: нужно что-то делать. Но что? Врач не был способен мне помочь.