Правда или действие? - страница 5
Он изумленно посмотрел на маффины, затем на нее и моргнул, словно не был уверен, что проснулся. Рей подумала, что вряд ли многие так просто приходили к нему и предлагали сладости – или вообще хоть что-нибудь. Роуз говорила, что никогда не видела у него гостей.
Рей очень любила своих друзей и знала, что они никогда ее не бросят, но иногда все равно чувствовала себя одиноко. Ему, наверное, было куда хуже.
- Я добавила только ягоды. Честное слово, - продолжила Рей, поскольку молчание затягивалось и становилось неуютным. Зря она все это затеяла – он наверняка собирался провести утро в тишине и покое…
Бен выглядел так, словно только что закончил проводить сложные математические вычисления.
- Спасибо, Рей! Я… – он усмехнулся и, отвернувшись, запустил пальцы в волосы, умудряясь выглядеть при этом еще привлекательнее. – С этим помогу. Может, зайдете? Я как раз сделал кофе.
- С удовольствием, - Рей осторожно проскользнула мимо, уловив запах мятной зубной пасты.
Квартира Бена была просторная и светлая, без бесчисленных статуэток и разбросанной одежды, как у Роуз. Стены украшали эскизы соборов и небоскребов, а иногда людей в причудливых одеждах. Внизу стояла его подпись – несколько изящных росчерков, складывающихся в имя «Бен О. Соло». Она прошла мимо гостиной, где мельком увидела большой компьютер и мольберт, на кухню в сдержанных серебристых тонах. Единственным ярким пятном были яблоки в миске на кухонном острове.
Бен поставил перед ними две чашки с кофе, сахар, корицу и молоко. Налив себе молока, Рей потянулась за корицей. Бен не глядя сделал то же самое, и их руки столкнулись прямо над маленькой мельницей. Ее пальцы по сравнению с его выглядели совсем крохотными.
- Не могу пить кофе без корицы, - засмеялась Рей, сглаживая смущение. – Бабушка приучила.
- А меня мама, - Бен жестом уступил ей корицу и взял маффин с черникой. Рей внимательно следила за его реакцией и осталась очень довольна.
- После маминых «облачных» пирожных это самое вкусное, что я пробовал, - заявил он, отпил кофе и улыбнулся ей.
Если бы Рей меньше любила готовить, то так бы и сидела и смотрела, как он ест ее маффины. Но в сердце поднялась профессиональная зависть.
- А что это за пирожные?
- Бисквит с ягодами, взбитые сливки с белым шоколадом и безе, - перечислил Бен. Рей была в восторге.
- И ягоды окрашивают бисквит так, что это похоже на лучи солнца, окрашивающие облака? – она уставилась на него с горящими глазами.
- Да, получается похоже, - подтвердил Бен, впечатленный ее реакцией.
- Боже, из-за тебя я снова захотела есть! За этот рецепт я готова предложить целый противень маффинов с любой начинкой, - она не заметила, как перешла на «ты», но он этому только обрадовался.
- Я уточню, принимаются ли твои условия.
Две шутки за два дня. Рей засмеялась. И Роуз называла его кислым? Разговаривать с ним было куда легче, чем с теми парнями, которые звали ее на пару свиданий, а затем аккуратно исчезали из зоны доступа.
Они пили кофе, пока Рей вслух вспоминала фирменные сладости ее бабушки и подбирала подходящие названия. «Солнечные» тарталетки с абрикосами, «Маковое поле» для маковых пирогов с вишней, «Небесный» бело-голубой торт с лавандой и черникой и так далее. Бен предложил подумать о названиях известных картин в той же цветовой гамме, и Рей призналась, что не очень разбирается в живописи. Оказалось, он был просто ходячей энциклопедией и описывал ей детали так ярко, что Рей начинала доставать когда-то увиденные картины из глубины памяти.
- Например, - сказал он, – ты описала яблочный пирог с засахаренными фиалками. Назови его «Весна». Это картина Боттичелли…
- Да…
- …где есть и яблоки, и цветы. Почему нет?
- Точно! А если сделать из лаванды и черники не торт, а пирожные, то можно назвать их «балеринами», как у… - она щелкала пальцами, вопросительно глядя на Бена.
- «Голубыми танцовщицами» Дега, - подсказал он и улыбнулся, когда Рей положила на стол надкусанный маффин и победно вскинула руки.
- Я не безнадежна!
Он покачал головой: конечно нет.
Рей хотела сказать ему что-то еще, но передумала и начала водить пальцем по черным очертаниям бабочек на опустевшей чашке. Спустя почти два часа непрерывной болтовни воцарилось молчание, но скорее приятное, чем неловкое. Чем больше Бен смотрел на Рей, тем больше ему казалось, что он знает ее очень давно. Она просто сияла, была полна энергии, и раньше подобные люди казались ему лицемерами. Но Рей была искренней. С ней он чувствовал необычный покой и начал забывать, почему вообще полюбил одиночество.