Правда против лжи. О Великой Отечественной войне - страница 54

В приказе Верховного главнокомандующего от 23.02.1943 г. говорилось: «Навсегда сохранит наш народ память о героической обороне Севастополя и Одессы, о боях под Москвой, в районе Ржева, под Ленинградом, о сражении у стен Сталинграда». Ожесточенные бои за ржевский плацдарм до сих пор привлекают внимание исследователей. Книга немецкого генерала X. Гроссмана «Ржев — краеугольный камень Восточного фронта» вызвала возмущение ветеранов войны тем, что ее издали при финансовой поддержке областной администрации. Более того, соорудили и открыли в Ржеве мемориал в честь фашистских убийц. Для меня лично равнодушно взирать на это — значит не только предавать товарищей, сложивших головы на полях сражений, но и своего отца, погибшего в 1941 г. где-то (точно никогда не узнаю) в районе Ржева. Гроссман оправдывал нападение на СССР: «Русский большевизм оставался для Германии врагом № 1. По этим причинам Гитлер решился на поход против Советской России». А почему он напал на страны, где не пахло большевизм? В книге Гроссмана бои за Ржев представлены как «героический эпос» немецкой истории, восхваляются гитлеровские захватчики, военный преступник фельдмаршал Модель, виновный в уничтожении многих тысяч наших мирных жителей и военнопленных.

О. Кондратьев, один из составителей сборника «Ржевская битва» (Тверь.2001), поместил в нем статью «Забытая битва», где поддержал мысль о ключевом месте боев под Ржевом во второй мировой войне и утверждал, что «в угоду чьим-то желаниям битва за Ржевско-Вяземский плацдарм была раздроблена на множество локальных операций и боев» (15), Но это объясняется характером борьбы за плацдарм: она не вылилась, как в Сталинграде, в непрерывные бои, на месяцы затухала, превращаясь в позиционное противостояние и бои «местного значения». И потому в научных трудах нет «попытки взглянуть» на операции на Ржевско-вяземском плацдарме «как единое целое» (16). Они проводились в разное время, с разных исходных позиций и даже с несколько разными целями. Кондратьев одобрил Гроссмана за то, что он назвал «Ржев (как символ, как обобщенное понятие всего плацдарма) краеугольным камнем Восточного фронта…дал собственную периодизацию этого сражения. И первой в этом ряду Гроссман назвал схватку за Ржев в октябре 1941 года». Кондратьев понимает, что это можно оспорить: «Конечно, события осени первого года войны у Ржева — часть Московской битвы. Но ведь происходило это на тверской земле..» (16). В то время плацдарм еще не образовался, и потому не стоит рассматривать эту «схватку» в составе «единого целого».

Американский историк Д. Глантц в напечатанной в «Вопросах истории» (1997.№ 8) статье «Операция «Марс» (ноябрь-декабрь 1942 года)» и изданной в США книге «Крупнейшее поражение Жукова Катастрофа Красной Армии в операции «Марс», 1942» (1999) поддержал мысль Гроссмана о Ржеве как краеугольном камне всего Восточного фронта и поставил операцию «Марс», когда в декабре 1942 г. наши войска предприняли там наступление, в центр советских военных усилий: «огромный масштаб и амбициозная стратегическая цель делали» ее «по меньшей мере столь же важной, как и операция «Уран», а вероятно, даже более важной». Цель этой придумки — снизить значение нашей победы в Сталинградской битве и очернить Г. Жукова — национального героя России Поддерживая Глантца, С. Герасимова пишет в статье «Ржевская битва: цена неудач» (опубликована в сборнике «Ржевская битва»): «К 19 ноября 1942 г. в составе Калининского, Западного и войск Московской зоны обороны сил и средств было больше, чем в составе Юго-Западного, Донского и Сталинградского, правда, при Большей протяженности фронта». Но надо ли было учитывать войска «Московской зоны обороны», которые не принимали участия в операции «Марс»? Надо ли было Кондратьеву в брошюре «Ржевская битва: полвека умолчания» (1998), подкрепляя мысль Гроссмана, искусственно увеличивать число наших армий, наступавших на «ржевский плацдарм»? Он причислил к ним и 2-ю Ударную армию, которая «формировалась и действовала на Волховском фронте и никаким образом не причастна к боевым действиям на плацдарме» (Н. Сошин. Тж.№№ 153–155.2000).). Опасение за судьбу Москвы и центрального региона страны заставляли нашу Ставку держать там большие резервы. Ржев был удобным трамплином для немецкого наступления на Москву, но во второй половине 1942 г. обстановка на фронте изменилась, он тогда уже не имел такого важного стратегического значения, как Сталинград. Если бы германские войска взяли Сталинград, то они бы отрезали юг страны от центра, перерезали Волгу, важнейшую водную артерию страны.