Правда против лжи. О Великой Отечественной войне - страница 63

Б. Соколов писал, что под Прохоровкой ныне «стоит памятник в честь мнимой победы советского оружия. Fie правильнее ли сделать его памятником скорби по нашим соотечественникам, погибшим в Курской битве?» (И3.12.07.2000). Он сослался на работу К. Фризера, писавшего, что 12.07.43 г, немцы безвозвратно потеряли под Прохоровкой «только 5 танков, а еще 43 танка и 12 штурмовых орудий были повреждены», а советские безвозвратные потери составили не менее 334 танков и самоходных орудий. По документам Военного архива ФРГ, «2 танковый корпус СС, наступавший на прохоровском направлении, 12 июля потерял 130 танков и 23 штурмовых орудия, правда, ни одно безвозвратно…Вся группа армий «Юг» потеряла за 12 июля 432 танка и штурмовых орудий, из которых 55 и 3…не полежали восстановлению» (Вж.2001.№ 6. С.70). В «Истории второй мировой войны» признано, что это сражение стоило нам «больших потерь в личном составе и до 400 танков» (Т.7. С.154). В книге «Великая Отечественная…»: «Несмотря на численное превосходство, 5-й гвардейской армии не удалось добиться решительного перелома во встречном сражении, и к вечеру ее соединения перешли к обороне, потеряв около 500 танков и САУ» (Т.2. С.269). Многие из них были отремонтированы. «Да, потери наши…были огромны, более 300 танков (по некоторым зарубежным данным до 400)», — писал И. Родимцев (СР.14.06.2001). Но они были большими и у врага. В комментариях к главе 14 книги Манштейна «Утерянные победы» говорится: потери советских войск «составили 300 танков. Гот потерял 400 танков». В сборнике «Правда о войне» (1998) Соколов уверял, что «с точки зрения военного искусства Красная Армия Курскую битву проиграла, поскольку при том огромном превосходстве, которым она обладала, достигнутые относительно скромные результаты не оправдывают понесенные ею чудовищные потери в людях и технике». Но можно ли говорить об огромном превосходстве нашей армии, если она бросила в сражение 800–850 танков, а немцы — более 600. Гудериан в «Воспоминаниях солдата» признал, что в результате провала наступления «Цитадель» немцы «потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя» (431). За это Гота сняли с поста командующего 4-й танковой армией. Кимболл писал, что «после битвы под Курском… стало ясно, что советские войска в состоянии победить Германию и в одиночку». Именно тогда, в августе 1943-го, было принято реальное «решение о создании «второго фронта», «истинная цель которого заключалась в том, чтобы пресечь или хотя бы существенно ограничить вторжение России в Европу» (Зв. 2001. № 3О).

В «Истории войн» написано, что при взятии Севастополя «большинство войск немецкого гарнизона благополучно эвакуировалось по воде» (Т.З. 173). В «Великой Отечественной…» отмечено: «Из 260-тысячной группировки к началу операции противнику удалось эвакуировать морем и по воздуху 137 тыс. человек. По данным штаба 17 армии, с 3 по 13 мая в море погибли 42 тыс. человек. В советском плену оказались 53 тыс. солдат и офицеров» (Т.2 С.51). В «Истории Второй…»; «Крымская операция закончилась полным разгромом 17-й немецкой армии…. Ее потери на суше исчислялись в 100 тыс. человек, в том числе 61 587 пленными» (Т.8. С109). Типпельскирх писал, что в Крыму вспомогательные части немецкой армии были эвакуированы, но ее основные силы, оборонявшие Севастополь, были уничтожены или пленены: «Русские…, пожалуй, были правы, определив потери 17-и армии убитыми и пленными цифрой в 100 тыс. человек и сообщив об огромном количестве захваченного военного снаряжения».

В. Кулиш, осуждавший каше правительство за августовский пакт 1939 г., заявил, что Димитров «в период войны был полностью изолирован. Даже когда в 1944-м наши войска готовились вступить на территорию Болгарии, он не был своевременно информирован, хотя и являлся Генеральным секретарем Компартии Болгарии» (Кп.24.08. 1991). На самом деле 26.08.1944 г. «Болгарская рабочая партия приняла решение о непосредственной подготовке вооруженного восстания болгарского народа…На следующий день Г. М. Димитров, который многократно беседовал с И. В. Сталиным, направил директиву Главному штабу партизанских войск, предназначенную для ЦК БРП» (С. Штеменко. Генеральный штаб в годы войны. Кн.2.1981. С161). Перед вступлением наших войск в Болгарию Сталин рекомендовал Жукову повидаться с Димитровым «и выслушать его советы. Предварительно он сам переговорил с Георгием Михайловичем по телефону относительно визита Жукова» (163). Встреча состоялась, Димитров сказал Жукову: «Хотя вы едете на 3-й Украинский фронт с задачей подготовить войска к войне с Болгарией, войны наверняка не будет. Болгарский народ с нетерпением ждет подхода Красной Армии» (Т.З. С. 160). Это предсказание сбылось. А. Трубицын заявил: «Вон, болгары — свои, славяне, казалось бы, пока турки их резали, кричали: «Иван, спаси!» А когда Иван спас, щедро оплатив спасение свой кровью, тут же напали на нас и в 1914-м, и в 1941-м» (С. Р. 13.01.2000). После освобождения русскими войсками Болгарии от владычества турок в 1877™-78 гг. ее руководство проявляло неблагодарность по отношению к России. Но Болгария в октябре 1915 г. напала не на Россию, а на ее союзницу Сербию, Во Вторую мировую войну она помогала немцам воевать, но ее правители не осмелились прямо выступить против нас 5.09.1944 г. СССР объявил войну Болгарии. Жуков писал о развитии событий 8 сентября после вступления наших войск на ее территорию: «…командующий 57 армией доложил, что одна из пехотных дивизий болгарской армии, построившись у дороги, встретила наши части с развернутыми красными знаменами и торжественной музыкой. Через некоторые время такие же события произошли и на других направлениях. Командармы доложили, что идет стихийное братание воинов с болгарским народом…Продвигаясь в глубь страны, советские войска везде и всюду встречали самое теплое отношение» (Т.З. С162,163). В феврале 1947 г. был заключен Мирный договор с Болгарией, он содержал пункт о выводе наших войск с ее территории в течение трех месяцев после его подписания. Но А. Ананичев решил, что они ушли оттуда потому, что «наши воины…либо быстро переженились на восхитительных болгарочках, либо все темпераментнее начинали злоупотреблять традиционными славянскими напитками, Содержать ограниченный контингент при таком раскладе стало бессмысленным занятием» (ЛР. 13.09.2002). Мне, служившему в Болгарии в 1945–47 гг., остается только усмехнуться и развести руками.