Право на льготы (СИ) - страница 11
Нашему командованию была вручена нота. Советскому МИДу уже в Москве всучили еще одну. Афганскому правительству (которое ни черта ни решало и ничего не могло, а посол об этом естественно прекрасно знал), для соблюдения дипломатических приличий, посол Франции выразил крайнее недоумение и возмущение. О дальнейшей судьбе наших героев история умалчивает. Но зная советских отцов — командиров, можно смело предположить, что получили они уставных взысканий и совсем не уставных трендюлей по полной программе и заодно навечно вошли в ненаписанную былинную историю ВДВ и в тайную историю дипломатических скандалов.
Подобно другим самозванцам я сделал себя главным героем этого события. Разоблачения не боялся. Ну откуда может знать преподаватель провинциального ВУЗа, что десантная бригада в которой служил я к 103 дивизии ВДВ отношения не имеет. Где уж ему отличить правду от вымысла? И я расцветил свой рассказ подробностями в духе героев Дюма — отца. Там была жгучая любовь прекрасной дочери посла к юному солдату. На их пути вставали коварные соперники в лице агентов французской разведки, так похожих на гвардейцев кардинала. Им мешали происки империализма. Но всех и всё победила нерушимая дружба десантников которые помогали герою попадать в посольские спальни и пока он там… ну это самое… его друзья по десантной роте запросто наеб…ли, а когда надо то и пи…ли агентов мирового империализма, которые так и не оставили своих обреченных историей замыслов помешать герою и его возлюбленной. Финал. Герой уходит на боевое задание в далекие горы, его возлюбленную жестокие родители отправляют домой. Но трагичный финал есть не конец этой истории, Париж еще увидит отважного героя и его бесстрашных друзей, но это продолжение следует только после моего окончания института.
— Абитуриент ответ закончил, — с трудом сдерживая слезы, но еще растроганно сопя носом докладываю я экзаменатору по окончание рассказа.
— А почему вы поступаете на исторический факультет, а на пример не на филфак, — довольно желчно интересуется экзаменатор, — там бы и учились грамотно излагать свои, так сказать, мемуары.
— Но я же обещал прекрасной дочери Франции, вернуться за ней, — голосом негодую я.
— Это-то здесь причем? — крайне раздраженно скрипит злой экзаменатор.
— Как это причем?! — широко раскрыв глаза поражаюсь я и недоумевая качаю головой, — да разве вы не знаете, что у нас на филфаке такие девушки учатся с которыми и про царицу Савскую забудешь, не то что про посольскую дочь.
— Гм… — исходит желчью преподаватель и начинает поочередно загибать пальцы, — Дополнительно абитуриент знает: часть русского гарнизона в Париже 1814 года состояла из казаков — раз. Оба имени французской героини: имя собственное Жанна` д Арк Жанны; имя почетное Орлеанская Дева — два. Про царицу Савскую по крайней мере хоть слышал — три. На третий вопрос экзаменационного задания: "Рост национально освободительных движений после второй мировой войны и их борьба с империализмом" Ответил фактически — четыре.
Обращаясь, но не ко мне, а ко второму экзаменатору резюмирует:
— Пять! — вежливо спрашивает, — Ваше мнение коллега?
Его бородатый коллега философски пожимает плечами, по военному этот жест расшифровывается так: "Да мне по хер! Пять так пять. Расстрелять так расстрелять"
— Если поступите, — чуть морща в улыбке бледные тонкие губы, говорит мне экзаменатор, — в чем лично я сомневаюсь, то постарайтесь поумерить своё весьма живое воображение, для историка это вредно.
— Что значит: Если?! — пугаюсь я.
— Вас еще ждет экзамен по иностранному языку, — грозно предупреждает экзаменатор, — а это как третий круг ада из "Божественной комедии"
— Данте прорвался, а я чем хуже? — вставая со стула, весьма самоуверенно бросил я вечно и во всем сомневающемуся желчному русскому интеллигенту
— Гм… так вы и про Данте слышали?!
До экзамена по иностранному языку оставалось три для. Можно выучить английский язык за это время? Нет! А если вы хоть уже и отставной, но все же советский десантник? Так вот десантник с высоты падает в бездну, потом приземляется на занятую противником территорию, а не забивает свою голову, вопросами: "можно или нельзя". А если он не хочет лететь вниз к такой-то матери своего супротивника, то выпускающий офицер придает ему ускорение посредство могучего удара сапогом по ягодицам. Лети родной, а уж бой покажет, что там можно, а чего нельзя. А если в штаны наложишь во время прыжка, так ты особо-то не стесняйся: не ты первый, не ты последний. А заодно и не надейся, что полные штаны комбеза тебе помогут, положено убить так убьют. Повезет останешься живой. А если так-то чего боятся то? Лети родной, лети…