Право на льготы (СИ) - страница 16
— А вот что будет, если на вербовку не пойдешь? — спрашиваю и пугливо предполагаю, — Посадят?
— Нет, — машет майор головой, — эти времена давно прошли, внесут в список неблагонадежных, на работу в органы не возьмут, за границу не пустят. Вот и все собственно. А чаще всего даже и в списки не вносят. Ну кому охота признаваться, что он не склонил к сотрудничеству гражданина? Не сумел, значит хреново работаешь, а если не умеешь заниматься агентурной работкой, то тебе другое место подберут, с понижением, а у нас даже свои свинарники есть. Вот только служить там мало кто хочет.
— А говорят…
— Говорят, — перебивает и передразнивает мой деланно небрежный тон майор, — да если хочешь знать то половину того что говорят, мы сами через агентурную сеть и распространяем… что бы значит побаивались и уважали
— А ты?
— Я в другом управлении работаю, у меня совсем другие задачи.
— А…
— А может хватит? — усмехается майор, — хватит вопросики задавать? А то я и на самом деле могу подумать, что в той сказочке, что ты начиркал, есть доля истины. А вот это как раз по моему ведомству проходит.
— Шуточки у тебя… — притворно обижаюсь я и больше мы на эту тему не разговариваем.
Водка выпита, закуска съедена, прошлое помянуто, пора бы и домой, время уже позднее, а ночевать в ЧК что-то не тянет. Майор, а он так и не представился так и пришлось его по званию величать, достает из кармана пятирублевую бумажку, протягивает и:
— Держи это на такси. — И крайне язвительно добавляет, — Извини "Сатурн", но служебную машину я тебе не дам.
— Слушай, — засовывая в карман брюк банкноту вспомнил я, — а тебя случайно приличного русско-английского словаря нет, а? А то у меня экзамен завтра…
— Словарь? — чуть растерялся майор, — нету.
— Чего за херня? — пьяно замахав руками, возмутился я. Несмотря за закуску я все-таки прилично захмелел, — У вас тут, что богадельня? Не КГБ, а натуральная херня, даже словарей нет!
— Я и без словаря на двух иностранных языках свободно говорю, — мгновенно реабилитировался майор, а потом смилостивился, — сейчас посмотрим, — слегка смущенно заметил, — ты не обижайся, но тебе лучше меня в коридоре подождать.
Сижу на стульчике в прохладном коридоре. Выставив меня из кабинета и закрыв дверь, майор ушел, а я от скуки рассматриваю геометрические узоры ковровой дорожки.
Библиотека областного управления по позднему времени была закрыта. Но в дежурной части словарь нашелся. Издание МГБ. 1949 год. Вернувшись и ехидно улыбаясь, майор мне его вручил, и:
— Цени! Это раритет, еле выпросил, — засмеялся он, и запросто выдал зловещую тайну КГБ — Каждая дежурная смена его перечитывает и регочет, вроде анекдота он у нас, и ведь не придерешься к ним, изучают товарищи английский язык в редкие минуты затишья.
Все ещё посмеиваясь майор проводил меня на выход. У служебного выхода из здания мирно сидел на креслице уже знакомый мне юный чекист, и вот тут-то майор и выдал мне разом индульгенцию и охранную грамоту:
— Извините за недоразумение товарищ Сатурн, — крайне серьезно и торжественно заявил он, — наш товарищ, — кивнул он в сторону вскочившего с кресла лейтенанта, — просто не был поставлен в известность…
— Эх лейтенант, лейтенант, — глядя на покрасневшего бурильщика, горько и пьяно покачал я головой, — вы же мне чуть не сорвали операцию "Институт" эх…
— Я… — глупо заморгал глазами молодой товарищ, — я товарищ Сатурн…
Я бы еще с преогромным удовольствием по подъ…л бы ретивого плановика вербовщика, но майор незаметно, хотя и довольно сильно толкнул меня в спину и я быстро вышел из здания.
Пока ехал домой, в салоне такси открываю чекистский 1949 года словарь — разговорник и прочитав пару фраз хохочу как обкурившийся солдат:
"Цель вашего задания? — The purpose of your task? Только добровольное признание сохранит вам жизнь — Only the voluntary recognition will keep to you a life"
— Ты это чего? — спрашивает и подозрительно смотрит на меня таксист
Пролистав словарь, подбираю подходящий ответ:
— Где вы спрятали свою рацию?
Немолодой водитель посмотрел в мою сторону и скорбно покачал головой:
— Ну и молодежь пошла. Одни придурки.