Право на секс. О чем говорят с сексологом - страница 42
— До свидания!
Нередко родственники пытаются вмешиваться в терапию. После такого телефонного разговора я внутренне обрадовалась. Я поняла — мы движемся в правильном направлении, их семейная система начала меняться. Марина восприняла это болезненно. Изначально она хотела, чтобы я была ее «глазами и ушами». В данном случае звонок Марины — попытка сохранить контроль над поведением мужа через меня. Контроль, который она стала утрачивать. Но ее фантазии о лечебном процессе не имеют ничего общего с психотерапией. Я на стороне клиента, а не его родственников. Как любящая мать — на стороне своего ребенка.
Когда в семье складываются зависимые отношения, это приводит к такой расстановке сил: есть тот, кто нападает, пытается контролировать, удерживать другого, проявляет открыто агрессию (Марина), и тот, кто «убегает», защищается, сопротивляется и проявляет пассивную агрессию (Константин). Теперь понятно, почему муж Марины «прячется» от нее в соседней комнате. Подсказка для женщин, которые находятся в похожей ситуации. Если муж отказывает вам в сексе, это не всегда указывает на измену. Это может быть попыткой спрятаться от слишком активной жены. Попробуйте проанализировать свою ситуацию. Настаивая и ультимативно требуя секс от мужчины, вы тем самым добьетесь обратного. Он еще больше от вас будет защищаться. Своего мужа нужно соблазнять, обольщать, будоражить его воображение и тонко стимулировать к активным действиям в постели. Тогда он сам будет инициировать секс с вами.
Очередная консультация.
— Я не чувствую особого эффекта от препарата.
— Сколько дней вы его принимаете?
— Сегодня пятый день.
— Этого недостаточно, чтобы вы ощутили эффект. Лекарство действует накопительно. Мы же с вами это обсуждали на прошлой консультации.
— Да, помню. Я просто так спросил.
Константин сосредоточенно крутит пальцами ручку.
— Константин, мне кажется или вас что-то беспокоит?
— Да, верно подметили.
Он поднимает голову, бросает быстрый взгляд на меня и опять продолжает свое занятие. Я замечаю, что он выглядит уставшим, глаза красные, воспаленные.
— Расскажете об этом?
— Вы знаете, Елена, мне трудно себя сдерживать. Внутри такая злоба и ненависть. Меня эту неделю все бесят: жена — больше, чем обычно, коллеги, прохожие. Это знаете… волнами накрывает. Например, может раздражать, что поезд в метро уехал, а я не успел. Что кто-то вперед меня лезет в очереди в магазине. Жена не так смотрит, машина на пешеходном переходе не пропустила. Даже чуть не подрался в метро. Такого со мной давненько не было. Сам удивился.
— Расскажете об этом?
— Особо нечего и рассказывать. Так, терки с одним дятлом. Он толкнул меня, когда заходил в вагон, и не извинился. Я ему: «Аккуратнее, товарищ, ты не у себя в ауле» (по виду он был похож на кавказца). Он стал быковать, кинулся на меня. Потом какая-то баба завизжала: «Здесь дети, что вы делаете?!» И все в таком духе. Пришлось сдержаться.
Или на работе, где меня редко кто бесит. Я особо ни с кем и не пересекаюсь, у меня идеальные условия. Я договорился, что буду больше работать из дома, а иногда приезжать в офис. Шеф меня ценит, выделил отдельный кабинет. Я быстренько из лифта прямиком в свой кабинет, заперся, и мне хорошо. Коллеги уже знают, что меня не стоит беспокоить. На обед хожу с одним товарищем. Он много не говорит: так, парой слов перебросимся. А тут, как специально, шеф сказал, что надо будет проводить обучение новых сотрудников. Я попробовал отмазаться, не получилось. С шефом портить отношения нельзя, он нормальный мужик. Придется две недели ездить на работу и читать лекции новеньким.
— Как думаете, справитесь?
— Придется. Радости от этого мало, конечно. Но что делать… Работа мне моя нравится.
— Константин, вы сказали, что вас все бесят. А я?
— Я же сказал — все.
— Вы и сейчас сдерживаетесь?
— Ну, а почему я верчу эту долбаную ручку? Чтобы отвлечься от этих эмоций.
— Похоже, сдерживание эмоций вызывает у вас дискомфорт…
Константин с треском ломает ручку, молча смотрит на нее, потом на меня. Тяжело вздыхает.
Когда он сломал ручку, я поняла — это хороший знак. Наконец-то его заблокированная эмоциональная сфера стала оттаивать — чувства стали проявляться. Началась «оттепель» его личности, он превращался в живого, чувствующего человека. Гнев и детские обиды выходили наружу. Содержимое в спящем вулкане проснулось и требовало эмоционального отреагирования. Из-за своей ранимости Константин длительное время учился блокировать свои чувства, связанные с нереализованными потребностями. Запреты и сдерживание привели к тому, что он стал как компьютер — нет чувств и эмоций, только мысли и действия. Когда каменная стена, защищающая его, рухнула, обнажилась детская травма — все, что он хранил в своем подсознании.