Право по рождению - страница 12

стр.

Наверху ему ничего не оставалось, кроме как ждать. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем его младший брат наконец присоединился к нему.

— Она не занимала комнаты, — объяснил Мендельн. — Так что мне пришлось самому заказать одну, за наш счёт. Я правильно сделал?

Ульдиссиан кивнул. Он взглянул на пять дверей.

— Какая?

— Вот эта, — ответил его брат, указывая на одинокую дверь, отдалённую от остальных, — Здесь спокойнее.

С видом мрачного одобрения Ульдиссиан указал Мендельну, чтобы тот открыл ему дверь. Комната была скромно обставлена — это был Серам. Здесь не было никакой другой мебели кроме кровати с опорной рамой со стёганым ватным одеялом на ней, стола и стула возле единственного окна. На стене висели крюки для верхней одежды, немного места было отведено для сумки или дорожного сундука.

Мендельн указал на последнее, прежде чем Ульдиссиан успел вставить слово:

— Она, должно быть, путешествует с обозом. Может, мне пойти к Серентии и уладить это?

Хотя Ульдиссиану не хотелось вовлекать в это дочь Сайруса, выбора у него не было:

— Действуй.

Мендельн остановился в дверях. Встретившись взглядом с братом, он спросил:

— Откуда ты знаешь эту женщину?

— Случайная встреча, — только и вымолвил Ульдиссиан в ответ. Спустя секунду Мендельн наконец кивнул и покинул комнату.

Осторожно положив благородную деву на кровать, фермер задержался, чтобы посмотреть на неё. И вновь он был поражён совершенством её лица, и вновь гадал, что могло заставить её путешествовать по миру в одиночку. Без сомнения, Лилия могла выйти за одного из многих знатных господ. Быть может, кровные узы связывали её с одним из потерпевших поражение магических кланов? Это бы всё объяснило…

Пока он размышлял об этом, её глаза распахнулись. Тяжело дыша, Лилия приняла сидячее положение.

— Что… Что произошло?

— Вы помните, что было в лесу?

Подавив очередной тяжёлый вздох, она приложила руку к губам.

— Так это всё… Была правда? То, что я… Видела?

Ульдиссиан кивнул.

— И вы… Принесли меня сюда… Где это мы?

— «Кабанья голова». Это единственный постоялый двор в Сераме, гос… Лилия. Мы подумали, что у вас здесь есть комната.

— Но у меня нет.

Он пожал плечами.

— Мой брат позаботился об этом, а потом мы принесли вас сюда. После этого Мендельн пошёл к обозу за вашими вещами.

Она долго смотрела на него испытующим взором.

— Мендельн и ваш брат… насколько я понимаю, это один и тот же человек?

— Да.

Благородная дева кивнула сама себе, потом спросила:

— А… А тело?

— Этим занимается мой друг. Ему можно доверять в таких делах. Ахилий уведомит стражу, потом нашего главу.

Лилия подобрала колени к подбородку, затем обняла ноги. Это сильно смяло её элегантное платье, но, похоже, её это не заботило.

— Был ли… Был ли человек, которого мы нашли, тоже вашим другом?

— Он? — Ульдиссиан покачал головой. — Треклятый проповедник… Из Храма Триединого. Его напарники искали его, — подумав, он добавил. — Они прибыли вместе с обозом. А вы…

— Да, я видела их, но никогда не говорила с ними. Я мало доверяю их учениям… Как, впрочем, и учению Собора.

От этого признания, столь созвучного с мыслями Ульдиссиана об обеих сектах, у него почему-то отлегло от сердца. Но фермер быстро одёрнул себя. Отвергал Ульдиссиан или нет его воззвания, ни один человек не заслужил такого чудовищного конца.

Думая об этом, Ульдиссиан понял, что должен идти и проследить, как развиваются события. Он первым наткнулся на мёртвого проповедника, и это обязывало его рассказать представителям власти в деревне всё, что он знал.

Его бровь изогнулась, когда он подумал о благородной деве. Ему следует стараться говорить о Лилии как можно меньше. Она и так пережила слишком многое.

— Я хочу, чтобы вы оставались здесь, — приказал он, внутренне дивясь тому, что должен так говорить с высокородной госпожой. — Оставайтесь здесь и отдохните. Я должен увидеть тех, кто позаботится о теле. Вам не нужно приходить.

— Но мне следует быть там… Разве нет?

— Только если потребуется. В конце концов, вы видели то же, что и я. И вы тоже его не знаете.

Она больше ничего не сказала, но у Ульдиссиана сложилось стойкое впечатление, что Лилия знает о том, что он рискует своей репутацией, защищая её. Она вновь улеглась на кровати.