Право выбора - страница 5

И сразу после этого завибрировала почва. Было в этом что-то знакомое. Стас не сразу сообразил, что похожие ощущения, только в значительно меньшей степени, он испытывал, когда «срезал» артефакт.

Тогда ничего страшного не произошло. Может и сейчас обойдётся.

Из-под земли, сразу по всей деревне, с оглушающим грохотом в небо ударили столбы пыли, земли и камней.

Стас закричал, но не услышал себя. Побежал прочь, но земля качнулась, и он упал. Прямо перед ним ввысь рванул ещё один столб. Широченный, гудящий и разрастающийся.

Судорожно перебирая руками и ногами, Стас принялся отползать от исполинского клубящегося пылью чудовища. В раненой ноге, о которой он почти забыл в азарте добычи артефакта и в пылу драки с Михой, вновь запульсировала боль. Но страх подгонял, заставлял ползти, вынуждал вставать, а затем снова ползти после неизбежного падения. Потому что землю не просто трясло, её раскачивало.

Стас перестал кричать и метался из стороны в сторону, пытаясь найти укрытие. Но спрятаться было негде. Повсюду срабатывали аномалии. Дома разлетались в щепки, гравитационные вихри подхватывали куски крыш, стен, балок, отдельных досок, кружили их, перемалывали в труху, перебрасывали между собой, будто отдавали пас, швыряли другим аномалиям, чтобы те могли их сжечь, раскрошить, зашвырнуть высоко в небо. Похоже все имеющиеся в несчастной деревне порождения Зоны активировались. Они взрывались, схлопывались, разряжались, схлёстывались, поглощали друг друга. И в этой вакханалии, в этом царстве безумия, Стас повсюду мог видеть чудеса. Но сознание, поглощенное одной целью – выжить, не воспринимало ничего, что не могло поспособствовать решению главной задачи.

И почти всё – шипастые черные кристаллические ежи, остающиеся после ярчайших вспышек, изумительные жемчужные шары, проявляющиеся из слоистого дрожащего марева, маленькие и большие пламенные звезды, рождающиеся в месте столкновения искрящихся и почти невидимых гравитационных аномалий, десятки других моментов появлений артефактов – прошло мимо него.

Оглушённый и обессиливший Стас, искал спасения. Но не мог его найти. Клубы пыли закрыли небо и ранние сумерки почти превратились в ночь. Он будто очутился в аду. Вокруг, куда бы Стас ни двигался, была опасность. Впереди, сзади, по бокам… Всюду! И в какой-то момент, в очередной раз распластавшись на земле от сильнейшего толчка, он остановился, не зная, что делать дальше. Не осталось сил, темнота мешала видеть, из-за грохота слух тоже не мог помочь.

Подвывая, как побитый щенок, Стас обвёл обречённым взглядом окружающий хаос. Потом перекатился на бок, подтянул к животу ноги, скорчившись в позе эмбриона и истошно завопил.

Над ним сверкали молнии, сталкивались и осыпались гигантские комья земли, смертоносными снарядами проносились обломки домов, кирпичи, доски, вырванные с корнями деревья, а он кричал, кричал и кричал, пока не потерял сознание.

Когда он пришел в себя, занимался рассвет. Тусклое низкое небо казалось мутным куполом. На какой-то миг, Стасу почудилось, что он вдруг стал жалкой пластиковой фигуркой и оказался внутри стеклянного шара, и если снова будет тряска, то непременно пойдет снег… Наверное, он уже устал бояться, потому что эта мысль не произвела на него никакого впечатления.

Перевернувшись на спину, он какое-то время смотрел вверх, не воспринимая окружающий мир. Потом резко сел. С него посыпалась земля, щепки, листья и прочий мусор, накиданный бушевавшей прошлым вечером стихией.

Сейчас в деревне, точнее в том, что от нее осталось царило спокойствие. Немного придя в себя, Стас решил подняться и тут же охнул от боли в ноге. Скривившись, он перенес вес на здоровую ногу и прислушался к ощущениям в теле. К счастью, новых ран не прибавилось, хотя старую требовалось обработать. В общем, он не просто уцелел во всём том кошмаре, что творился, но даже остался невредим. И можно было бы радоваться, только вот не получалось. Стас оглядывался по сторонам, пытаясь понять, что же вызывало глубокий диссонанс в восприятии. Прошло несколько минут прежде, чем он начал догадываться. А когда осознание начало приходить в полной мере, он сразу покрылся испариной испуга.