Пражское путешествие гурмана - страница 28

В общем, слоган «Кто не бывал в “Пекле”, тот не был в Праге», украшающий указатели и веб-сайт этого ресторана, — вполне в стиле сегодняшнего дня — больше обещает, чем дает! Второй раз сюда я бы никогда не пошел.

А тем временем дождь прошел, огромные булыжники с выпуклыми блестящими от воды спинами устилали мой дальнейший путь по подворью Страговского монастыря. Как-то не заладился у меня сегодня день, который с самого начала был солнечным и таким многообещающим. Я прошел мимо монастырской пивной, в которой был отвержен, через узкую щель спустился по лестнице на площадь Погоржельца и, еще не зная, как переломить настроение, пошел туда, куда глаза глядели — в сторону черного Вита, которому еще не высохшие струи дождя придали сланцевый отблеск. «Чернинский дворец» со своей венецианской штукатуркой нависал над Лореттой, площадь перед ним была пуста. А намокшие флаги свисали, как выстиранные простыни. Все было тихо и несколько уныло. И вдруг я увидел под большой старинной фреской вывеску — «У черного вола». Ба, да ведь это та самая знаменитая пивная, о которой я уже где-то читал. Кажется, она сохранила свой истинный национальный колорит, несмотря на то что стоит на «караванном пути», по которому день-деньской идут толпы беззастенчивых туристов. Я сделал пару снимков, дернул за ручку двери и вошел без тени сомнений.

Вошел я в какое-то подобие большого подъезда, весьма непрезентабельного вида, что меня несколько смутило. Налево в открытую дверь шипела и гудела кухня, а направо дверь вела в пивную. Сейчас мне кажется, что в тот момент мне как-то перехотелось идти дальше, а может быть, я уже это и придумываю. Но в пивную я все-таки вошел.

В ней было шумно и накурено — как и полагается в пивной. Затрапезные столы с непросохшими пивными лужами, грязный пол, как в привокзальном буфете где-то на далекой станции в Сибири, справа стойка с «пипой» — я туда не успел посмотреть. Прошел несколько шагов, увидел на противоположной стене какой-то резной деревянный герб под старину, под ним посетители в дыму-угаре, вскинул фотоаппарат, чтобы «щелкнуть» общий вид, но тут же был одернут резким движением за плечо. Я оторопел! Передо мной стоял огромный чишник, во взгляде которого плескалась неприкрытая злость (я бы сказал ненависть, но остерегусь столь крайних выражений). Не помню деталей дальнейших нескольких секунд, но я оказался за столом, передо мной плюхнула пеной через край большая кружка темного «Козла», а я из нескольких выражений столь негостеприимного хозяина понял, что снимать здесь запрещено… Я попытался объяснить ему, что… слушать меня не стали, а еще и пригрозили: если он увидит где-нибудь фото его заведения, то подаст на меня в суд.

За барной стойкой стоял второй номер, флегматично наблюдавший за «бурей в стакане», которая, как я понимаю, была здесь не редкостью. Этот же, что осадил меня и пригрозил мне судом, был, наверное, главным разводящим. Он шумно ходил по залу, примечал очередной опустевший жбан и тут же делал распорядительный жест второму, который спокойно, покуривая трубочку, наливал пиво, смахивал верхнюю пену ножом и доливал уже до края. Иногда «грозный разводящий» выходил в «подъезд» и приносил из кухни тарелки, которые ставил на столы с тем же стуком и азартом, что и мою переполненную кружку. Я потихоньку огляделся вокруг: в пивной были только свои! Я здесь оказался инородным телом, которое вся эта знаменитая пивная, куда после очередного рабочего дня «на пиво» заходят сотрудники министерства иностранных дел, а говорят, и сам министр, отторгала без всяких сомнений. Может быть, окажись я полегче телосложением, меня бы вообще вышвырнули за воротник — шучу, но чувствовал я себя здесь явно не в своей тарелке.

Я посмотрел на стоящий посреди стола картонный ценник: еда здесь самая обычная для пивной, традиционная, но поразительно дешевая, пиво — всегда свежий «Велкопоповицкий Козел» всего по 26 крон за пол-литра, однако ни пить, ни есть у «Черного вола» мне уже не хотелось.

В пивную вошел молодой человек в кожанке и с мотоциклетным шлемом в руках, огляделся и подошел к моему большому столу, за которым я пока был в вынужденно гордом одиночестве. Он вежливо спросил, свободно ли, сел на противоположный край и тут же пригубил уже подоспевшую кружку. Потом достал какую-то газету и начал ее изучать, запивая свежие новости свежим же пивом. Напротив, я уже умею различать, за длинным столом постоянных клиентов, которых называют здесь «домаци» — своими, домашними, сидела компания мужчин и женщин среднего возраста. Пиво они запивали «туземским» ромом — любимым крепким напитком местных пивных. Когда-то он так и назывался — ром, но Куба подала на чехов в суд, и тот запретил называть местный напиток этим гордым названием, чтобы его не спутали со знаменитым кубинским ромом. Название поменяли, а любовь к напитку осталась.