Пре-вращение - страница 95

Мосет есть самый широкий из возможных каналов ретрансляции сознания Сета в этот мир. — Мосет, Моцет, Мозет, Мошет, Мощет — в зависимости от особенностей строения черепа и голосовых связок, это имя произносилось по-разному в разных уголках планеты. Но всегда означало одно и то же — ненависть к любому проявлению живого. Сейчас оно, это имя, этот титул, эта профессия — помнится только зоххаками и самыми высшими степенями поклоняющихся Потребителю людей.

— На всякий случай. Если я ошибся и он пойдёт напролом. Установите парное дежурство. Одного он парализует, второй должен успеть дать сигнал тревоги. Или ибисы, или я. Для вас принять бой однозначно означает самоубийство. Этот враг вам не по зубам. Если не ошибаюсь, то с тех далёких времён остались мы двое. И это, скорее всего, будет наш бой. Людей он с собой не возьмёт. Не выживут люди, когда он сознание откроет. Да и управление ими могут перехватить. А если они его пулями из АК накормят, — то он их не переварит. Это точно. Поэтому, из-за возможности перехвата управления, — одних людей он сюда тоже не пошлёт.

Все оставшиеся работы свернуть. Всё приготовить к самоуничтожению. Информация, хранящаяся здесь, не должна попасть в лапы зоххаков. Вы — тоже.

Дежурные пары составлял лично Гргур. Артуру выпало дежурство с Имиром. С Тахминой он теперь виделся урывками. Но когда это случалось, они просто растворялись друг в друге. И порой Артуру приходило в голову, что — не дай бог! — случись что, тоска жить не даст. Не зря Повелители по пятьсот лет аскезе предаются, когда Соединённого теряют. Сколько людей могло войти в ту же вибрацию? Сколько людей могло ощущать, жить так же? За всю последнюю цивилизацию планеты, почитай, по пальцам пересчитать можно. И каждый раз потом люди поэмы сочиняли, романы. Про то, что им самим недоступно…

Дежурство заключалось в освобождении сознания. Вокруг Повелителя образовывалось нечто вроде изменённого пространства. И всё, попадающее в этот объём, фиксировалось и оценивалось надсознанием Повелителя.

Артуру везде чудились лапы того, кто сидел у Куба. Вроде как мелкая разведка боем — как поведут себя Повелители? Как лучше к ним подобраться? Старшие не опровергали и не подтверждали его мыслей. Они постоянно находились в боевом сознании. Нет, можно было бы, конечно, выложить им свои мысли, но наверняка Повелители лучше него разбираются в уловках зоххаков.

В тот день дежурили именно они. Имир сидел в позе, которую можно было бы назвать йоговской, если бы она, эта поза, не существовала задолго до йогов. Артур тихо маялся рядом. В его роль входило наблюдение за Имиром и битие тревоги в хвост и гриву в случае чего.

Имир внезапно открыл глаза. Артур встрепенулся.

— Что?!

— Что-то снаружи.

— Опасное?

— Непонятное. Надо проверить.

Артур связался с дежурным. Это был Готхольд.

— Имир что-то почуял. Выйдем посмотреть. Смотрите за нами.

И они вышли на улицу.

Артур не заметил, как рядом с ними появилась фигура.

Прошло несколько секунд, пока Артур не уяснил для себя, не понял, не врубился, не усёк, не въехал, что эта, на первый взгляд ничем не привлекательная фигура, и есть — Мосет.

Мосет иронически улыбался. В его мимике и моторике было нечто от Голливуда. На зрителя. Хотя данные зрители знали истинную цену и ему и его проявлениям.

— Это хорошо, что ваше сознание открыто. Ибисы Тотигусигария, — вот уж не знал, что они выжили! — это достаточно неприятно даже для МЕНЯ.

Улыбка. Нечто типа "американского оскала" Карнеги.

Только без зубов. Потому что зубы зоххаков не предназначены для фотографий.

Артур оцепенел.

Имир вздохнул и пробудился. Впрочем, его движения и речь были настолько заморожены, что Артур даже диву дался — жив ли он?

— Мёртво-существующий нуждается в их помощи, чтобы вернуться в не-сущестование?

Сатанинская ирония высмеивания живого. Трудно иначе выразить отношение к тем эмоциям, которые проявлял Мосет. Представьте себе существо, которое изначально представляет себя настолько выше вас, что любые ваши проявления затрагивают его не более, чем "свинью под дубом" что-то иное, кроме желудей.

— Существование в любой форме лучше, чем ваше "возвращение в иноматериальное". Лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным, — вот она, высшая мудрость нашего мира.