Пред очами Божиими - страница 5

Потому что одно и главное испытание любви, если мы любим даже того, кто делает враждебное нам. Поэтому-то Сама Истина и претерпевает крестную казнь и, несмотря на то, выражает любовь к самим Своим преследователям, говоря: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23, 34). Итак, что удивительного, если ученики в настоящей жизни любят врагов, когда Учитель их любит врагов даже тогда, когда подвергается от них убийству? Верх этой любви Он выражает, присовокупляя: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15, 13). Господь пришёл умереть даже за врагов и, несмотря на то Он говорил, что положит душу Свою за друзей, чтобы явно показать нам, что когда мы можем по любви приносить пользу врагам, тогда друзья наши даже те, кто преследует нас.

Но вот нас никто никогда не преследует до самой смерти. Чем мы можем доказать, что любим врагов? Но и в мире Святой Церкви должно быть нечто такое, из чего ясно должно быть видно, можем ли мы во время гонения умереть по любви. Апостол Иоанн ясно говорит: А кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце своё, — как пребывает в том любовь Божия? (1Ин. 3, 17). Поэтому и пророк Иоанн Креститель говорит: У кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же (Лк. 3, 11). Итак, кто во время спокойствия не даёт ради Бога своей одежды, тот во время гонения отдаст ли свою душу? Следовательно, для того чтобы сила любви была непобедима в гонении, она должна быть питаема милосердием во время спокойствия, поскольку мы должны научиться отдавать Всемогущему Богу сперва свою собственность, а после — самих себя.

В любви к ближнему полагается мера любви, когда говорится: Возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мк. 12, 31), а любовь к Богу не ограничивается никакой мерой, когда говорится: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею (Мк. 12, 30). Ибо не повелевается, насколько каждый должен любить, но — всецело, когда говорится «всем», потому что истинно любит Бога тот, кто ничего не оставляет для себя самого.

Никто, любя кого-либо, не должен тотчас думать, будто он имеет любовь, если прежде не испытает силы своей любви.

Если искренно любим тех, которых содержим на свой счёт, так что для нас не тягостны потребности ближнего, и сама его бедность, поддерживаемая нами, для нас не обременительна, то, когда рука даёт необходимое, сердце услаждается любовью.

Кто истинно любит Бога, кто соблюдает Его заповеди, в сердце того и приходит Господь, и обитель в нём творит (см. Ин. 14, 23), потому что любовь к Божеству проницает его так, что и во время искушения он не отступает от этой любви. Следовательно, истинно любит тот, ума которого не побеждает нечестивая любовь. Ибо каждый тем дальше отлучается от Верховной Любви, чем ниже простирается его любовь.

Любовь к Богу никогда не бывает праздной. Ибо если она есть, то совершает благие дела, а если отказывается от их совершения, то она не любовь.

Истинно мы любим Бога тогда, когда от своих удовольствий стремимся к исполнению Его заповедей. Ибо кто ещё развлекается непозволенными пожеланиями, тот не любит Бога подлинно, потому что противоречит Ему своей волей.

Будем любить ближнего, будем любить того, кто подле нас, дабы иметь возможность достигнуть любви к Тому, Кто выше нас.

Если вы не можете оставить всего в мире, то обладайте благами этого мира так, чтобы они не удерживали вас в мире, чтобы земная вещь принадлежала вам, но не обладала вами; чтобы то, что вы имеете, было под распоряжением вашей души, дабы душа, побеждаясь любовью к земным вещам, сама не попадала во владение к своим вещам. Итак, пусть будет временная вещь в употреблении, а вечная — в желании, пусть временная вещь будет на пути, а вечная пусть составляет предмет желания по прибытии в небесное отечество. Надо смотреть на то, что делается в этом мире, как бы со стороны.

Пороки должны быть истреблены до основания, должны быть искоренены не только из деятельности, но даже из сердечного помысла. Для нас не должны служить препятствием к шествию на вечерю Господню ни услаждение плоти, ни суетное любопытство, ни сильное честолюбие, но мы должны лишь как бы некоторой стороной души касаться даже того, что честно делаем в мире, дабы земные блага, нравящиеся нашему телу, служили ему так, чтобы не быть препятствием для сердца.