Предание Кузнецкого моста - страница 2

– Пойдём, что покажу! – Игорь поднялся из глубокого садового кресла и потянул гостя за руку. Было неохота уходить из тёплого летнего вечера в дом. А зря. Дом журналиста был похож на филиал Кунсткамеры или склад реквизита с Мосфильма. Чучела рыб и крокодильчиков соседствовали с большими, как валуны, минералами. По стенам иконы, картины, холодное оружие разных эпох, рамки с монетами и ассигнациями, ярко-красные восточные украшения, маски рогатых трёхглазых демонов. По углам комнат какие-то тамтамы, деревянные скульптуры, инструменты невнятного назначения.

– Ну тут у вас просто паноптикум!

– Собираю уже лет 20 эту коллекцию. В каждой стране что-то своё, личное находил. Вот сабо голландские, им лет 120! – Деревянные галоши выглядели на все 300, – Вот крокодил этот, Вася звать, из Тая. Там на ферме возле Бангкока их 3.5 тысячи, самый большой и старый семь метров. Динозавр просто! Это черепаха с Галапагосов, а это вот «коко д’амур» с Сейшелов, – указал он на большой кокосовый орех очень похожий на коричневую блестящую женскую попу. – А вот фальшион, сам ковал в Берне! Ну как ковал… Поддерживал щипцами пока кузнец долбил. В общем в процессе участвовал. А это шпага из Толедо, тоже новодел, но настоящая тренировочная, не сувенир! Эта шкурка из Кении, а вот кинжал видишь – свастика спилена? Вермахта офицерский!

Рядом с немецким висел внушительный кортик ВМС СССР в чёрных ножнах. Какой-то системы в собрании предметов не было. Но чувство художественного стиля у Игоря присутствовало и общий беспорядок выглядел живописно. От коллекции исходил дух книжных приключений.

Жужана пришла в себя в покоях больницы. Туда-сюда сновали сёстры. Кто-то тихо стонал. Боль пришла волной и сразу везде. Правый глаз не открылся. Она попыталась посмотреть, что же стало. Поломанное тело, рука и нога в кровавых повязках, боль внутри пульсирует, кровь хлюпает при попытке привстать. «Что же будет? Прощай работа, прощай всё? И Савва. Да он же мёртв!» – вспомнила она, вскинулась, вспышка боли снова выключила сознание.

– Красивой была, – произнес санитар, обращаясь к напарнику. Они тащили носилки с изуродованной девицей, – Привезли её час как с Кузнецкого, экипажем сбило возле 4-ого дома. Она там и жила, выскочила и прям под упряжку, – их уже ждали в операционной.

– Не жилец девка, я уж знаю верно, – отвечал старый Осип, ловко снуя с носилками меж кроватей приёмного покоя на Госпитальном Валу, – с Кузнецкого… Все они там профурсетки.

На столе Жужана снова пришла в себя от жёсткого запаха нашатыря. Рядом звенели инструментами, переговаривались врачи: «Переломы рук в 5 местах, вывих плеча, перелом ноги в 2 местах, обширное излияние в брюшную, черепная травма, надо смотреть, там глаз похоже всё. Готовьте к операции, голубчик, кровь остановите только.»

«Проклятый мальчишка, чтоб сгореть ему в геене. Пащенок курвы! Он кричал, он виноват, что выбежала, что не смотрела по сторонам. ОН виноват!» – её затухающее сознание жгла ненависть, почему-то сфокусировавшаяся на газетчике.

Он

В каменном мешке стало заметно холоднее. Олег сидел, прислонившись к грубой кирпичной стене. Хотелось пить. В темноте люди теряют счёт времени быстро. Но пока работал смартфон. 9 часов здесь. Олег снова начал говорить в микрофон, звуки странно затухали, будто в вату проваливались.

Игорь вёл гостя по комнатам, хвастаясь коллекцией, но было понятно, что звал он Олега из-за чего-то особенного.

– Вот! Полюбуйся, знакомо? – на стене, на уровне глаз висела большая, метр на полтора, фотография. Удивительно детализированная, благородная сепия в старинном стиле.