Предатель рядом - страница 13
Тогда Антон стал яростно тереть лицо наркомана. Это как если бы нормальному человеку предложили применить в туалете лист наждачной бумаги десятого номера. Уже через несколько мгновений лицо парня, зависшего между небом и землей, стало свекольного цвета. Первые произносимые им буквы Копаев воспринял с таким же восторгом, с каким доктор Борменталь воспринял вопли Шарикова.
– Ну-ка, малахольный, на меня посмотри!.. – прохрипел от возбуждения Копаев. – Глаза раскрой! Видишь меня?!
– Типа, вижу…
– Типа, видит он. Ботва отмороженная… Сколько пальцев?
– Типа, несколько… – сказал наркоман, вглядываясь в торчащий, как пень посреди поляны, большой палец Копаева.
– Поколение дегенератов. Где Перец? Быстро отвечай! Где Перец?
Ответ поступил не от реанимированного, как ожидалось, а, вопреки ожиданиям, сзади. От этого гнусавого фальцета Копаеву едва не сделалось дурно.
– Ну, братва… Че так кричим? Мусора свалятся, че будем делать?
Ошеломленный Антон оставил в покое непокорного краснолицего и обернулся. Прямо над ним, в проеме балконной двери, стоял еще один мастер перемещений с закрытыми глазами. Свитер-толстовка с изображением исландского оленя, мятые слаксы и один когда-то белый, а сейчас разноцветный от грязи носок – одеяние, достойное человека, вторые сутки не выходящего из комы.
– Тише, тише… – настоятельно повторил он. – Не создавайте панику… Менты не дремлют…
– Господи… – засиял Антон. – Он говорит! Он анализирует…
Окончательно оставив в покое опять провалившегося в забытье наркомана лежащего, он схватил в охапку наркомана стоящего и с ним в руках, как со свернутым ковром, вошел в комнату. Усадив тело на хромой, отполированный сотнями наркоманских задниц табурет, он прислонил его спиной к стене и повторил вопрос, на котором остановился при разговоре с первым.
– Перец… Перец… Это центровой пацан… Гады, менты посадили.
– А потом отпустили, – напомнил Копаев. – Он пришел сюда, а потом опять исчез. Куда он исчез?
– Не, не отпустили… – Глаза говорившего так и не открывались. Перед Антоном сейчас был шаман ханты, обкумаренный трубкой в шалаше вождя манси. – Его заковали навечно…
Антон не выдержал и шлепнул торчка по затылку. Тот, как тряпичный, мгновенно слетел с табурета и шлепнулся на пол. Не ударился, как это случается с нормальными людьми, а именно – шлепнулся. Из его носа вылетела сопля и, просвистев по воздуху, ушла куда-то на балкон.
Копаева уже давно мучили позывы рвоты, а увиденное последним оказалось выше всех ожиданий. Пошарив повлажневшей рукой в кармане, он извлек непочатую упаковку «Дирола», зубами сорвал обертку и высыпал в рот половину содержимого.
– Короче… олень северный… я тебя спрашиваю в последний раз. Где Перец? Если не ответишь, я вызываю наркологов, и остаток недели ты проведешь в жутчайшем депресняке и ломке. А тебе будут колоть глюкозу, глюкозу, глюкозу, глюкозу, глюкозу…
– Хватает, братан… Остановись, че ты гонишь… Меня сейчас вырвет…
– Глюкозу, урод, и ничего, кроме глюкозы. Где Перец?
– Перец по делам поехал… Дела…
– Кто такой Перец? Где находятся их дела?
Кажется, наркоман стал понемногу приходить в себя.
– Ты не опером ли с райотдела будешь?
– Нет, – честно ответил Антон.
– Поклянись…
– Гадом буду.
– А стегаешь, как мусор. Больно и без следов…
– Тебе просто повезло. Так кто такой Перец и что за дела?
– Перец на Выставочной теперь живет, в пятом доме. Они туда и поехали. – Парень пришел в себя и стал водить по Антону мягким, как метелка для пыли, взглядом.
– Героин, что ли?
– Не, там с качками какие-то дела…
– С какими качками? – Копаев перестал жевать.
– Не знаю. Ширнуться хочешь?
– Не сейчас. – Антон посмотрел на часы.
Время шло, а новостей никаких. Так недолго и поверить, что свидетеля Перца убрали. Нужно было найти говорящего человека, а пока Антону попадались лишь безвольные, измученные инъекциями тела. А время шло, и с каждой убежавшей секундой убегала надежда на то, что положение вещей в этом мире еще можно исправить.
Оставив собеседника на полу, Антон еще раз прошел по квартире. В награду получал отборный мат, приглашение лечь рядом, а один из очнувшихся даже попросил подержать на его плече кусок резинового атлетического бинта. Вся группа на мгновение приходила в себя, а потом снова проваливалась в забытье.