Предают только свои - страница 13

– Так точно, товарищ генерал! Кажется, я понял. Корректировка огня – это как раз работа военного разведчика, хоть бывшего, хоть настоящего. Но полковник Черноиванов – он что, будет с нами на задание выходить?

– Я так не сказал. Он будет только командовать посредством системы связи. Но учти сразу, что это будет, по большому счету, даже не корректировка. Дается только один шанс, без всякой пристрелки. «Недолет» и «перелет», как при обычной корректировке, здесь недопустимы. Только точное попадание. С разных самолетов будет выпущено шесть испытательных ракет класса «воздух – земля». Все шесть попасть точно в цель не смогут, но хотя бы половина попасть обязана, иначе это не будет признано системной ошибкой и не застопорит работы американских специалистов. Ошибка должна выглядеть именно системной…

– А как я смогу определить, какой диспетчер какую ракету ведет? Мне это не совсем понятно. К сожалению, я не умею взглядом рассмотреть лазерный луч наведения.

– Это и не твоя задача. Я повторяю: с тобой будет оператор-наводчик с соответствующими приборами. Он и определит, он все и выполнит…

– В таком случае, товарищ генерал, я не совсем понимаю задачу моей группы. Я понимаю, что наводчик будет выполнять свою работу. А мы-то там зачем в этом случае? Объясните…

– А ты что, хочешь послать в стан противника бойца научной роты одного? Его там первый же часовой перехватит…

– В таком случае нам просто отводится роль проводников? Так, товарищ генерал?

– Если тебе так нравится… – Трофимов откровенно сердился, но это мало трогало Радиолова. Капитан хорошо понимал, что такое вести в стан врага физически неподготовленного человека и стараться при этом оставаться незамеченными. Задача, как правильно сказал генерал в начале своего продолжительного вступления, практически архисложная, почти невыполнимая. – Можешь и так это называть…

– Не проще было бы обучить меня или кого-то из моих «волкодавов» работе с приборами и отправить нас одних, без оператора?

– У тебя есть в кармане диплом технического училища имени Баумана? – вопросом на вопрос ответил генерал. – Или у кого-то из твоих бойцов есть такой диплом? Есть в голове необходимый запас знаний? Вот в этом-то и вся соль… Вы не сможете произвести сложные расчеты, даже имея перед собой компьютер. А знания в этом деле необходимы. У меня все, капитан. Задачу я тебе поставил. Памятуя, что ты человек все еще частично военный, я не спрашиваю твоего согласия на участие в операции. Это приказ. И категоричный. И идет он не от меня, а свыше. Что будет непонятного, полковник Черноиванов разъяснит.

– А разве я пытаюсь отказаться? – удивился Радиолов.

– Нет? Ну и молодец! – Генерал вроде бы сменил свой напористый тон в разговоре на нормальный, человеческий. – У меня, как я уже сказал, все. Вот полковник Селиверстов напоминает, что ждет твоего звонка. Конкретное задание с временным графиком исполнения получишь в разведотделе военно-морской базы от Черноиванова – он вскоре туда прибудет. В крайнем случае… Мало ли что, война все же кругом… Обращайся сразу к капитану первого ранга Разумову. Это начальник разведотдела. Он в курсе задания. Должен быть, по крайней мере, в курсе, я ему отправил подробнейшую шифротелеграмму.

Капитана Радиолова подмывало сказать Трофимову, что, если в шифротелеграмме рассказывается все так же путано, как в телефонном разговоре, то капитан первого ранга может ничего и не понять. Но он не рискнул высказаться так в разговоре с генералом, тем более с человеком, который старше капитана, наверное, в два раза. Вместо этого только ответил, что с капитаном первого ранга Разумовым знаком, уже успел пообщаться, и Разумов произвел на Радиолова впечатление делового человека, с которым можно работать. Да так оно в действительности и было…

– Не смотри на меня глазами поросенка, которого не сумели одним махом кастрировать, – садясь в машину, ответил капитан на взгляд пленника, которого, похоже, мучили не столько простреленные ноги, сколько связанные в неудобном положении руки. – Кастрировать тебя еще успеют, не переживай. Сделают, чтобы не плодил больше всякую мразь типа себя.