Предчувствие любви - страница 7

Увлекшись, Пономарев пообещал в ближайшем будущем прислать на память училищу шкуру собственноручно убитого на охоте белого медведя. А заключил так:

— Вы еще нам позавидуете! Это я вам категорически говорю.

— Кому это — вам? — спросил Олег Маханьков, наш эскадрильский комсорг. Теперь-то, конечно, комсоргом его можно было и не считать, но в силу привычки ему хотелось оставить решающее слово за собой.

— Тебе и всем остальным, — небрежно отозвался Валентин. — На Север поедет наш экипаж.

— Почему только ваш? А другие?

— А ты вспомни капитана, который принимал у нас экзамен по летной подготовке. Он был как раз оттуда, из Крымды. Как, по-твоему, это случайность? Нет, дорогой, он давний друг старшего лейтенанта Шкатова, нашего инструктора, признанного мастера слепого полета. Кое-чему и мы у него научились. Вот нашу четверку он на Север и сосватал.

— Брось загибать, — Маханьков рассердился. — Распрями! Если следовать такой логике, то тех, кого по пилотированию экзаменовали дальневосточники, пошлют на Дальний Восток…

— Дошло! — усмехнулся Пономарев. — Всегда так было, будет и впредь. Кота в мешке не продают.

Разговор прервался. Лейтенанты — целая эскадрилья лейтенантов! — призадумались. Кое-что о Крымде мы уже, в общем-то, слышали. Валька на сей раз трепался не напропалую. Об этом отдаленном северном гарнизоне нам рассказывали военные летчики, которые приезжали в училище из боевых частей. Наши инструкторы называли их «купцами», потому что они не только принимали у нас экзамены по технике пилотирования, но якобы должны были отобрать из числа выпускников пополнение для своих эскадрилий.

Условия выпускного экзамена в воздухе известны: каждому из нас предстояло подняться с кем-то из «купцов» в воздух и показать все, на что ты способен за штурвалом боевой машины. И тут уж кровь из носу, а марку не урони. Иначе грош цена и тебе самому, и всем тем, кто тебя учил.

Мы целый месяц сдавали государственные экзамены по теоретическим предметам. Это тоже потребовало немалого труда, но вместе с тем еще ровно ничего не значило. Плохо слетаешь с экзаменатором — все пойдет насмарку, даже если в твоей зачетке уже красуются одни круглые пятерки. Из училища тебя, конечно, выпустят, но будешь ты не летчиком, а просто строевым офицером. Скорее всего, командиром взвода в какой-нибудь аэродромной роте.

А полет есть полет. Мало ли из-за чего в небе могла случиться неприятность! В последние дни механики и мотористы с особой дотошностью готовили наши самолеты к ответственному старту, но при пилотаже какую-либо промашку можно допустить и на абсолютно исправной машине. Стоит ли говорить, как мы робели перед нагрянувшими к нам гостями. Поначалу даже подойти не осмеливались. А Лева Шатохин аж худеть начал. Внешне все держались спокойно, даже хорохорились: а, была не была! И все же чувствовали себя скованно. Сделаешь лишний, неловкий шаг, не понравишься чем-то на земле — на тебя и в воздухе будут смотреть с предубеждением. Лучше уж подтянуться буквально во всем. Тактика наша была в общем-то не очень гибкой и своеобразием не отличалась. Не мудрствуя лукаво, мы следовали давней, кем-то в шутку придуманной солдатской заповеди: «Всякая кривая вокруг начальства короче любой прямой».

А будущее наше начальство выглядело довольно представительным, для нашего брата, курсанта, даже грозным. Все «купцы» были в весьма высоких званиях — майоры да подполковники. Поневоле стушуешься, если до сих пор имел дело главным образом со своим инструктором, на погонах которого скромно поблескивали три маленькие звездочки.

— Интересно, какие они занимают должности, — строил догадки Лева Шатохин. — Если у нас майор — командир эскадрильи, стало быть, комэски и они. А подполковники…

— Инструкторы, — предположил Зубарев.

— Чего? — язвительно засмеялся Пономарев. — Скажешь тоже — инструкторы! Они же инспектирующие. Значит — инспекторы. Соображать надо! Инспекторы по технике пилотирования.

Валентин, как всегда, был прав, но нам-то от этого легче не стало. Инспектор — это инспектор, к каждому из нас он предъявит такие же требования, как и к любому летчику строевой части. А скорее всего, даже более жесткие.