Предчувствие

В четверг из садика его забрала крестная.

Сначала очень долго никто не приходил. В удачные дни мама забирала его прямо с прогулки, и можно было бежать навстречу, завидев ее в конце дорожки, и никто при этом не ругал его за то, что он вышел за территорию группы. В неудачные детей успевали завести обратно в садик, а потому, чтобы идти домой, приходилось переодеваться во второй раз, опять воевать со шнурками и дурацкими кнопками на куртке, обвязываться шарфом, мокрым и противным после прогулки, задевая локтями других детей, и все это в окружении чужих родителей, которых Ростик отчего-то всегда побаивался; зато мама могла рассмотреть выставленные на шкафчике поделки или рисунки. В этот раз они клеили фонарики из цветной бумаги (почему они так назывались, он не знал, на фонари это было совсем не похоже - как и движения руками, которые нужно было делать на хореографии и которые тоже назывались фонариками), потому что скоро Новый год, и Ростик надеялся, что мама возьмет фонарик домой и его можно будет повесить на елку... Но день выдался совсем неудачный: за окном совсем стемнело, большую часть детей забрали, а мама все не шла, и Ростик, пытаясь рисовать, с тоской думал, что вот-вот оставшихся отведут в дежурную группу.

Потом пришла крестная, и прийти она могла только за ним, потому что своих детей у нее не было - точнее, у нее был сын, но он был уже совсем-совсем взрослый, и Ростик всегда робел, не зная, нужно ли называть его дядей. Приходу крестной Ростик очень обрадовался - конечно, это хуже, чем мама, но все-таки лучше, чем сидеть в дежурной группе, потому что нет в мире большего ужаса, чем сидеть в дежурной группе. Даже в больнице, под кабинетом, где делают уколы и берут из пальца кровь, среди ревущих во весь голос малышей, и то не так страшно, как остаться в числе последних детей в садике, когда знаешь ведь, точно знаешь, что за тобой придут, и все-таки почему-то обязательно боишься, что нет, и от этого страха невозможно ни играть, ни рисовать, ни вообще хоть чем-нибудь заниматься, а время тянется бесконечно. Сначала он, правда, боялся, что с крестной его не отпустят - его даже с папой не хотели пускать, когда тот впервые пришел за Ростиком вместо мамы - но, видно, мама заранее позвонила воспитательнице.

Фонарик крестная похвалила, но, похоже, не очень заинтересовалась - она вообще была какая-то грустная, наверное, устала на работе (с мамой такое случалось). Шарфом завязала лицо, хотя не очень-то было и холодно; Ростик попытался было соврать, что мама так не делает, но это не помогло. У крестной не было машины, поэтому они пошли на остановку; Ростик терпеть не мог автобусы и сказал, что до дома можно дойти и пешком, но крестная сказала, что они поедут к ней. Все это было очень необычно, и Ростик начал беспокоиться; потом, правда, понял, что они бы все равно не смогли попасть домой, ведь ключи есть только у родителей. Наверное, мама заедет за ними прямо к крестной, может быть, даже вместе с папой. Но тут крестная сказала, что Ростику надо будет пожить пару дней у нее, потому что родителям пришлось уехать, и он совсем расстроился и хотел даже заплакать. Это оказалось даже хуже, чем в дежурной группе - как будто бы придется провести в дежурной группе пару дней.

Он спросил, куда они уехали. Крестная сказала, что в Киев. Он спросил почему. Она сказала, что им срочно понадобилось уехать по делам.

Ростик, понятно, сразу подумал про брата, потому что Влад учился в Киеве. Но Влад, конечно, был тут ни при чем: он был уже большой и мог жить один, поэтому Ростик не помнил, чтобы мама с папой ездили к нему в гости, к тому же Влад сам скоро должен был приехать домой, он всегда приезжал после Нового года.