Предел Скорби. Китайские Рассказы. Хайлак - страница 20
– Эхъ! Однако подумалъ бы я… Лошадь-баба! Молодецъ-баба! А только… все таки… стоялъ бы я однако на берегу да кричалъ! – отвѣтилъ весело Теченіе, къ которому съ исчезновеніемъ опасности вернулось хорошее расположеніе духа.
Якуты вынули изъ воды „морду“, исправили поврежденія и поставили ее на мѣсто. Затѣмъ легли у огня и стали ждать добычи.
– Столько напрасно труда! – ворчалъ Теченіе. – Эта баба, точно слова въ загадкѣ… Думаешь, она – то, а она – другое!.. Какъ быть, не знаешь! Одно полагаю, что Мергень не изъ-за меня на эту „морду“ сердится… Какъ думаешь, Грегоре́й? добавилъ онъ и хитро сощурилъ глазъ.
Грегоре́й насупился.
Вскорѣ нѣсколько щукъ попало въ ловушку. Рыбаки рѣшили, что Теченіе снесетъ добычу домой, а Грегоре́й останется караулить „городьбу“.
– Пошли мнѣ съ Анкой постель и посуду… – кричалъ оставшійся вслѣдъ ковыляющему по дорожкѣ товарищу.
На небѣ не было ни тучъ, ни тумана, но синева его, казалось, помутнѣла. Красный дискъ заходящаго солнца низко стоялъ надъ водою. Въ рыжемъ его свѣтѣ сѣрыя волны мѣрно плещущихся озеръ переливались, точно расплавленная желтая мѣдь. Шумъ лѣса, говоръ волненія, шорохъ колышущихся травъ мягко рѣяли надъ засыпающей землей. Въ нагрѣтомъ воздухѣ пролетали холодныя, рѣзкія дуновенія. Костеръ чуть горѣлъ; сѣдой дымъ его лѣниво таялъ въ воздухѣ. Немногочисленные, но жалящіе уже комары носились поодаль дыма надъ головами Грегоре́я и Анки, сидящихъ близко у огня.
– Никакъ придется сходить къ князю, Грегоре́й!.. Вижу, что придется, да боюсь, милый!.. Помню, я была маленькой, пришелъ къ рамъ въ юрту однажды такой, какъ мы, хотѣлъ войти въ избу, отецъ поймалъ его вилами за шею и не пускалъ; онъ ревѣлъ и бился…
– А ты не входи къ нимъ въ юрты… Зачѣмъ тебѣ входить!? Ты такъ кричи имъ, издали… Должны отдать тебѣ, вѣдь твой скотъ, вѣдь присудили тебѣ, и Петручанъ держитъ его незаконно. Развѣ ты обѣщала ему что-нибудь?
– Нѣтъ, я не обѣщала ничего! Мой скотъ!.. – вздохнула женщина. – Пеструха стельная осталась, а у Лысухи уже былъ теленокъ, красивый, жирный… Охъ!.. Нѣтъ совѣсти у безносаго урода! Все заграбилъ!.. И ящики съ платьемъ заграбилъ… все…
– Какая-такая бываетъ совѣсть у людей, которые чего глазами не увидятъ!?. Каждый думаетъ, что другому лучше…
– Вѣрно! Я тоже не думала, что здѣсь такъ худо!..
– Такъ ты жалѣешь?
Анка промолчала.
– Нѣтъ! – сказала она задумчиво, – не жалѣю! Зачѣмъ жалѣть, когда нельзя измѣнить? Только бы насъ эта вѣдьма оставила въ покоѣ… Можетъ быть, Богъ пошлетъ намъ ребенка!? Проживемъ какъ-нибудь! А въ старости будутъ насъ дѣти беречь, какъ у… людей. Я долго останусь здорова. Возможно, что и дѣти наши останутся всю жизнь здоровыми… Вѣдь госпожа наша чудна, вѣдь иногда она щадитъ тѣхъ, кто близко, а беретъ издали… Тогда и здѣсь со временемъ зазвучали бы пѣсни и смѣхъ. Наполнились бы жилища, построились бы юрты, размножился бы народъ… Даже, если бы онъ умиралъ нашей смертью, то лучше, чѣмъ теперь, когда его нѣтъ… Не правда ли? Старость вездѣ скверна, вездѣ старики хвораютъ, а молодость веселится… Очень бы я, Грегоре́й, желала дѣтей!
– Пошто намъ теперь они?.. Безъ скота не будетъ народа! Отъ рыбы немного толку… Для рыбы, для звѣря, для промысла нужны крѣпость и ловкость… Еслибъ еще мы жили согласно – полъ-горя! Но теперь…
– И чего только ей нужно?.. Вѣдьма проклятая…
Якутка оборвала и обернулась въ ужасѣ, такъ какъ замѣтила въ взглядѣ Грегоре́я испугъ. Среди рѣчки стояла въ лодкѣ Мергень; красные лучи заката, падая сзади, рѣзко оттѣняли ея стройную фигуру. Теченіе несло ея лодку прямо къ „городьбѣ“. Она слегка правила длиннымъ весломъ и въ то же время внимательно обыскивала берега ястребинымъ взглядомъ. Она замѣтила ихъ, вскрикнула, присѣла и нѣсколькими крѣпкими ударами повернула лодочку, какъ волчекъ на мѣстѣ. Затѣмъ ловко погнала ее назадъ противъ теченія. У выхода въ озеро она оглянулась и погрозила имъ кулакомъ.
– Вотъ чортъ! И чего ей нужно?.. – проговорилъ изумленно Грегоре́й. – Не пріѣдетъ сегодня больше… можно лечь спать! Ты домой пойдешь, Анка, или останешься? Ночью будетъ, думаю, холодно!