Предел Скорби. Китайские Рассказы. Хайлак - страница 63
Дѣвушка не отвѣчала; мнѣ показалось, что она плакала, и я стоялъ въ смущеніи, не зная, что мнѣ предпринять, и раздумывалъ, какъ половчѣе удалиться.
– Итакъ, вы остаетесь! Какъ знаете, Ліенъ… А мнѣ пора… Завтра утромъ въ обычный часъ мнѣ нужно на заводъ!..
– Останьтесь… – заговорила она тихонько… – Вѣдь скоро васъ совсѣмъ не будетъ… Поговорите немного, какъ раньше! Разскажите, какъ намѣрены устроиться тамъ, гдѣ насъ не будетъ. Что съ нами будетъ тогда, я но могу представить себѣ?!. Для меня все тамъ темно, все тамъ… скучно! Мать ваша вѣрно важная престарѣлая госпожа?.. Скажите, подумаете ли вы когда-нибудь о насъ?.. О, досточтимый учитель мой, вы исчезнете, точно запахъ голубого цвѣтка! И вспомните ли вы когда-нибудь вашу желтолицую ученицу, которая… когда кругомъ васъ будетъ…
Голосъ ея оборвался, я ждалъ продолженія охваченный глубокимъ волненіемъ.
– Я, Ліенъ, чужестранецъ… Я не могу… Ради тебя я не могу… – повторялъ я все то же.
– Я знаю. Да хранятъ тебя боги всего міра! Пусть въ спокойствіи побѣлѣютъ волосы твои… Пусть годы твои весело пройдутъ вблизи родныхъ могилъ… Ты точно лучъ солнца прошелъ сквозь жизнь мою и будешь жить вѣчно въ воспоминаніяхъ моихъ, подобно поясу радуги… Развѣ могу я сердиться на тебя за твое добро?.. Виноватъ ли ты, что ты не обидѣлъ меня, ничтожную рабыню?.. Вѣдь я слуга твоя, а ты пощадилъ меня?! Ты могъ прогнать меня подобно, собакѣ, а ты позволилъ глядѣть въ твое лицо, слушать твой голосъ, высматривать твое появленіе… Мы были бѣдны и голодны и черезъ тебя только стали богаты и сыты…
– Да, но отецъ твой исчезъ вслѣдствіе нашихъ дѣлъ!.. Мать твоя куритъ опій тоже черезъ насъ, европейцевъ, – подумалъ я.
– Мы были злы и темны… мы были горды… мы жили, думая только о ѣдѣ и платьѣ… Ты первый сказалъ дѣвушкѣ, дочери Серединной земли, что она человѣкъ, равный другимъ…
Смущеніе все больше и больше охватывало меня.
– Слушай, Ліенъ! – пробовалъ я остановить дѣвушку. – Все это не такъ! Ты не справедливо приписываешь мнѣ… Тебѣ все это кажется… Повѣрь мнѣ, что я не такой… Я гадкій, злой, себялюбивый… Вотъ теперь покидаю васъ…
– Нѣтъ!.. нѣтъ!.. – шептала дѣвушка какъ бы про себя; она продолжала смотрѣть въ глубину дворика и прижималась плечомъ къ столбу. – Нѣтъ, нѣтъ! Ты долженъ! Тебѣ приказываетъ мать, и твоя обязанность вернуться къ роднымъ могиламъ… Ты чужестранецъ. А мы останемся, и останется вмѣстѣ съ нами вѣчный дождь и сырость, точно съ тобою ушла душа, точно пришла смерть. Это ничего, мы дѣти неба, не боимся смерти…
– Зачѣмъ же смерть?.. Наоборотъ… вы уѣдете къ себѣ въ родныя мѣста, вы купите себѣ кусокъ земли на имя Маджи… или устроите себѣ лавочку… Адресъ свой я вамъ оставлю… – принялся я успокоивать ее и тутъ же сообщилъ ей всѣ планы, только что составленные мною въ саду пагоды.
– А тогда что? – спросила послѣ нѣкотораго раздумья Ліенъ.
– Вы… замужъ выйдете! – добавилъ я съ досадой. – Вѣдь всѣ вы, китаянки, выходите замужъ!
– Нѣтъ, я не выйду! – быстро проговорила дѣвушка, оборачиваясь ко мнѣ. – Кто женится на мнѣ, дѣвушкѣ, отецъ которой исчезъ… Къ тому же всѣ думаютъ, что я…
– Да вы уѣдете въ мѣстность, гдѣ васъ не знаютъ…
– Нѣтъ, такія, какъ я, дѣлаются только… чайными пѣвицами… Замужъ ихъ берутъ только изъ-за денегъ… носильщики, лавочники… или старики и то… только какъ вторыхъ женъ!.. Слушай, И, небомъ ниспосланный господинъ мой, останься еще немного… годъ… полгода… Возьми меня… Пусть я буду такой въ дѣйствительности… какъ думаютъ всѣ… а затѣмъ… мнѣ все равно!.. – заговорила она страстно, наклоняясь ко мнѣ.
Я вздрогнулъ, отступилъ назадъ, и руки ея обхватили пустоту, затѣмъ онѣ жалко повисли и обняли столбъ. При свѣтѣ звѣздъ я замѣтилъ, что голова ея стыдливо склонилась на тяжело дышащую грудь. У меня стучало въ вискахъ, пахучій теплый воздухъ опьянялъ меня, но я понималъ, что ничего подобнаго случиться не можетъ… Я безсознательно повернулся и ушелъ, не переставая въ тоже время размышлять, что мнѣ отвѣтить ей…
На слѣдующій день я до завтрака ушелъ на заводъ. Я все время бился съ мыслями, боролся съ чѣмъ-то пламеннымъ и разнузданнымъ, что проснулось въ нѣдрахъ моей души, всю ночь вскипало и бурлило въ крови, не давало мнѣ успокоиться и уснуть. Я былъ во время занятій до того разсѣянъ, что это обратило вниманіе моихъ сослуживцевъ.