Предложение судьбы - страница 3

Но сейчас Елизавета чувствовала, что все идет в разрез с ее планами.

– Лиза, перестань, прошу! Не надо… Я не хочу быть грубым, но давай объяснимся до конца. Ты очаровательная молодая женщина, прелестная, красивая, в твоем обществе приятно проводить время, ты умеешь развеять скуку мужчины! Но ответь мне, пожалуйста, сколько любовников ты сменила за последний год? Mon ange, ты стала жертвой тех же светских сплетен! Каждый мужчина знает, что ты, моя милая, доступна! Я ни в коем случае тебя ни в чем не упрекаю и не хочу тебя обидеть, ты сама себе хозяйка, но когда я буду выбирать себе жену, то постараюсь, чтобы за ней не тянулся шлейф из бывших любовников!

Баронесса Благовенина задохнулась от ярости и, преодолев расстояние, что разделяло ее и князя, ударила того по лицу. Звук пощечины эхом отозвался по кабинету.

– Негодяй!

Больше ни секунды баронесса не намерена была оставаться в кабинете и, резко развернувшись, выбежала из комнаты.

Князь Митяшев поднял руку и дотронулся до щеки. Да, а ладошка у миниатюрной Елизаветы Даниловны тяжеловата. Щека полыхала. Возможно, он и заслужил эту пощечину, не следовало ему быть столь категоричным с баронессой, но он не смог сдержать эмоций, больно разозлил его разговор со старой княгиней утром. И он не мог дождаться вечера, когда встретится с Лизой и все выяснит.

В его планы не входила ссора с Елизаветой. Александр вообще не любил ссориться и предпочитал урегулировать скандал до того момента, как он примет необратимую стадию. Сегодня не получилось…

Он вздохнул и расстегнул пуговицу сюртука. Вечер не заладился с самого начала, и князь окинул взглядом комнату в поиске графина с мадерой. Конечно, не учтиво пить вино без ведома хозяина дома, но что поделать… Александр криво улыбнулся и налил себе бокал. Возвращаться в бальный зал особого желания не возникало. Пожалуй, следует приказать Гришке закладывать карету. Поедет-ка он домой и ляжет в постель или поработает над бумагами. Давно пора разобрать корреспонденцию.

Александр поставил пустой стакан на синее сукно стола и собирался уже выходить из кабинета, когда что-то тяжелое с глухим стуком упало на пол. Князь замер и более внимательно осмотрел кабинет.

– Кто здесь? – спокойно спросил он, в душе поморщившись, что некто стал случайным свидетелем его некрасивого разговора с баронессой.

Около большого стеллажа, уставленного толстыми фолиантами книг, стояло кожаное кресло, развернутое высокой спинкой к князю. Сначала показалась маленькая белокурая головка, а потом и ее обладательница.

Александр с интересом наблюдал, как молоденькая девушка несмело поворачивается к нему и приседает в глубоком реверансе.

– Добрый вечер, ваше сиятельство, – пропищала она.

– Добрый вечер, сударыня. – Почему-то неожиданная встреча позабавила князя, и он с интересом стал рассматривать незнакомку.

Она, бесспорно, была очень молоденькой. Лет пятнадцать-шестнадцать, не старше. Невысокого роста, облаченная в простое домашнее платье нежно-голубого оттенка, она была очень мила. Блики пламени голландской печи не позволяли князю более внимательно рассмотреть лицо барышни, но на первый взгляд оно показалось очень миловидным. Ее волосы были уложены по-домашнему просто, толстая коса короной покоилась на небольшой головке. Рядом с девушкой валялась упавшая книга, ее-то падение и остановило князя.

Он заметил, что девушка тоже рассматривает его. Александр Митяшев был высок ростом, широк в плечах, и многие женщины находили его весьма и весьма привлекательным. Он являлся обладателем темных волос, кое-где проблескивал рыжеватый оттенок. Непослушная челка падала на широкий лоб. В былые времена нянька изрядно намучилась, пытаясь каждое утро уложить челку в строгую прическу, но в конечном итоге смирилась и позволила ей покоиться на лбу.

– Простите… извините меня, – девушка слабо улыбнулась, – я подслушала ваш разговор с баронессой… Мне стоило сразу же объявить о своем присутствии, а не сидеть мышкой. Но вы так стремительно вошли в кабинет, что я, право, растерялась и… Простите меня еще раз.

– Это мне стоит просить у вас прощения, сударыня, за ту неприглядную сцену, свидетельницей которой вы стали.