Предметные уроки - страница 2

— Мне папа говорил, но я забыл, — ответил я. — Оно вообще не подписано.

Это была правда.

Мисс Субер ткнула указкой в Билла Гиллиланда и велела ему прекратить подбрасывать в воздух бейсбольный мяч — тот самый, что якобы подписал сам Босой Джо Джексон. Никто из нас этому, конечно, не поверил — мы заметили, что автограф в лучшем случае на мяче напечатан. Не верили мы ему и потом, и он со временем начал пользоваться мячом только для съема девчонок — пока автограф не стерся совсем.

Я развернул письмо и начал:

-- «Мой миленький…»

— Эти французы писали по–английски, я полагаю? — заметила мисс Субер.

Я кивнул:

— Они, наверное, были умными. «Хочу сказать тебе, что если даже я доживу до ста лет, я никогда не встречу другого такого мужчину, как ты. Если я доживу до ста лет, с нашей любовью не сравнится ничто».

Весь класс, разумеется, грохнул от хохота. Я покраснел. Посмотрел на мисс Субер, но та разглядывала собственную туфлю.

-- «Тот парень, что написал стихотворение «Как я тебя обожаю», рядом с нами и близко не стоял, мой сахарный пампунчик».

— Хватит! — вдруг рявкнула мисс Субер. — Можешь сесть на место, Мендель!

Я показал на письмо. Оставалось еще около дюжины абзацев, и некоторые из них рифмовались. Я еще не дошел до слова «биенье», которое встречалось там четырнадцать раз.

— Я ж ничего не выдумываю, — сказал я и сделал два шага к своей училке, но та подскочила и велела всем выйти из класса — кроме меня.

Мимо прошел Гленн Флэк и заметил:

— Тебе сейчас влетит, Мендель Доус.

Кэрол Андерсон, которая в третьем классе была моей подружкой, кажется, была готова разреветься.

Мисс Субер сказала:

— Ты не сделал ничего дурного, Мендель. Пожалуйста, передай своему папе, что я все поняла. Когда он спросит, как прошел урок, просто скажи: «Мисс Субер все поняла». Хорошо?

Я сунул письмо в карман штанов и ответил:

— Мой папа — вдовец.

Когда я пришел домой, папа уже меня поджидал. Я так до сих пор и не знаю, чем он зарабатывал на жизнь, если не считать того, что постоянно разъезжал в радиусе ста миль от Сорока Пяти и скупал землю, а затем продавал ее снова, когда приходило время. Был у него такой талант. Так он сам говорил. сначала я даже думал, что «Талант» — марка его машины.

— Я целыми днями езжу и покупаю землю, — не раз говорил он, и до, и после того, как мама уехала, чтобы заменить собой Пэтси Клайн. — У меня Талант.

Я пришел домой с полотняным ранцем за спиной — в нем лежали учебник по математике и счеты.

— Эй, папа, — сказал я.

Он вытянул мне навстречу руки, точно вернувшийся домой военнопленный.

— Твоя учительница написала мне какую‑нибудь записку?

Я залез в карман и вытащил мятое письмо Элоизы к Абеляру. Протянул ему и сказал:

— Она не дала мне его дочитать.

— Не дала тебе дочитать? До какого места ты дошел?

Я ответил, что дошел только до «сахарного пампунчика» и спросил:

— Это и есть тот жизненный урок, о котором ты мне все время рассказываешь? Помнишь, как тогда, когда мы ездили в поход?

Папа довольно рано объяснил мне, как отличать обычные листики от ядовитого плюща. Мы тогда разбили палатку на берегу реки Салуда, никаких городских туалетов вокруг и в помине не было. Он все присматривался, какой участок потом можно будет продать с наибольшей выгодой.

— Черт бы ее разодрал! И больше она не сказала ничего, пока ты читал?

На папе был льняной костюм и галстук–шнурок. Я ответил:

— Она отпустила всех на перемену прямо посреди урока, когда я его читал. Это какой‑то розыгрыш, правда?

Папа посмотрел на меня так, будто я написал ему на ботинки:

— Ну зачем я буду так разыгрывать единственного человека на свете, которого люблю?

И в самом деле — зачем? Зачем человеку, который, как он сам часто любил мне рассказывать, до моего рождения играл в бейсбол за «Янкиз» летом, а в футбол за «Пэкерз» зимой, который даже проходил отборочные соревнования в Олимпийскую сборную, вообще вдруг начинать так подшучивать над своим девятилетним сыном?

— Мисс Субер, кажется, даже разозлилась.

— Она плакала? Она не начала плакать? Не отворачивалась от всех вас и не сморкалась в носовой платочек? Не утаивай от меня ничего, Мендель. Не думай, что ты как‑то поставишь свою учительницу в неловкое положение, если скажешь папе правду. Мисс Субер ведь хотелось же, чтобы ты сказал мне правду?