Предприниматель - страница 46

Капитализм требует расчетливости. Там, где происходит ожесточенная борьба за рынки, соревнование в отношении качества и цены, там нужна наибольшая производительность при наименьших затратах.

Хозяин-собственник, существование которого зависит от того, будет ли прибыльным его дело, расчетлив до мелочности, ни один чиновник не сравняется с ним в этом отношении.

Итак, капитализм поощряет сбережения, которые идут — непосредственно или через посредство банков — на создание новых ценностей, на увеличение народного богатства. Капитализм подготовляет кадры хозяйственников. Капитализм содействует постоянным улучшениям и усовершенствованиям и одновременно расчетливости и экономии. Никакая другая система хозяйства не может заменить в этих отношениях капитализм; с ним вместе либо вовсе исчезнут, либо чрезмерно ослабятся все указанные выгоды. Русский опыт полностью подтвердил это.

Для применения капитализма в его чистом виде остается еще много просторов. На земном шаре еще много стран и народностей, не прошедших школы капитализма. Говорить о пресыщении капитализмом еще рано.

Но это не значит, конечно, что существующая капиталистическая система должна оставаться неизменной. Хозяйственная система должна соответствовать условиям, в которых она применяется. Расстройство мировой торговли и враждебные отношения держав вызывают необходимость в организации хозяйств. Не может остаться бесследным и процесс концентрации предприятий, создавший грандиозные концерны. Возможно, что многие промышленные предприятия, достигшие зрелости в своем развитии, работающие на массовый спрос и применяющие шаблонные методы, могут безболезненно переходить в руки наемных служащих. И все же это не значит, что капитализм завершает свое существование, он лишь вступает в новую фазу развития. Разумные меры контроля и организации в народном хозяйстве ограничивают капитализм в некоторых отношениях, но не устраняют возможности и необходимости его существования.

Утописты верили, что можно придумать идеальный строй и силой разума создать на земле рай. На смену им пришли марксисты, которые убеждали в том, что новый строй придет сам собой, как закономерное и неизбежное завершение и перерождение капиталистических форм. В наше время становятся все более популярными идеи плана, сознание необходимости и веры в возможность некоторых реформ, расширяющих организационную власть государства и вносящих равновесие и упорядоченность в хозяйственную жизнь.

Вопреки утверждениям Маркса и его последователей, вырождения капитализма не наблюдается и предсказания о его скорой гибели преждевременны. Но если капитализму не угрожает естественная смерть, то это не значит, что он не может погибнуть от смерти насильственной.

Увлеченные верой в могущество своего разума, опьяненные мечтой создать идеальный строй, исполненные революционной дерзости, люди начинают жестокие разрушения и в результате теряют и то благополучие, которое имели. Озлобленные в своем бессилии, они ищут виновных и не хотят понять, что виной всему является их безумное желание подчинить жизнь искуственно созданным нормам, желание столь же роковое в своей дерзости и невыполнимости, как в свое время "строение Вавилонской башни".

Мы имеем теперь живое доказательство этому на примере большевизма в России. Но нужно ли было дожидаться этого жестокого опыта, чтобы убедиться в неосуществимости идеи переустройства всего народного хозяйства по разработанному в кабинете плану, началом которого являются величайшие разрушения?

В самом деле, ожидающие конца капитализма представляют себе его конец, как отмену собственности и свободы договоров. Конец капитализма — это конец собственности и конкуренции. Это звучит просто, но это означает, в действительности, величайшее потрясение. Замена одной формы правления другой, например, превращение монархии в республику, гораздо меньше отражается на общественной жизни, чем отмена права собственности. На это было уже обращено внимание многими юристами[41].

Так, например, в свое время выдающийся русский государствовед Чичерин предупреждал, что колебание основ гражданского права значительно опаснее политической революции: