Предсмертные стихи самураев - страница 3
, но и размерами его надела – хана. Непосредственно сёгуну подчинялась прослойка хатамото – «знаменосцев», а также личных вассалов – гокэнин. Хатамото и гокэнин также делились на категории: фудай (потомки ближайших сподвижников Токугава Иэясу) и гохо. Следующей ступенью самурайской иерархи были байсин (вассалы князей и хатамото). Ниже всех стояли асигару, «копьеносцы», и госи, деревенские самураи, чей образ жизни мало отличался от крестьянского. Существовала также особая – так называемая прослойка ронины, или роси, – самураи без господина, деклассированные воины. Они пополняли ряды телохранителей, наемных убийц и бандитов.
Самураи служили за жалованье, которое высчитывалось в рисовом эквиваленте. Единицей измерения служил 1 коку (около 180 литров). Размер жалованья каждой категории самураев также был строго регламентирован и зависел не только от должности самурая, но и от того, как долго эта семья служила своему господину. Верные на протяжении 2–3 поколений вассалы получали прибавку к жалованью автоматически. Общий годовой сбор риса по всей Японии составлял 28 млн коку. Из них 8 млн принадлежали сёгуну (40 тыс. шло на содержание императорского двора), а 20 млн являлись собственностью 270 даймё. Таким образом, ни один князь не мог позволить себе войско больше сёгунского. Кроме того, возникновению мятежей препятствовала система санкин котай, официального заложничества. Князья с годовым доходом в 10 000 коку и больше, а также личные вассалы сёгуна каждый второй год или половину каждого года проводили в Эдо. Поскольку размер свиты и расходы на ее содержание также были строго регламентированы, эти официальные визиты становились очень разорительным мероприятием, и князья неуклонно увеличивали налоговый гнет на свои провинции.
Как раз во время одного из таких визитов и случился инцидент, положивший начало самой знаменитой вендетте в Японии. Асано Наганори (1667–1701), князь Ако, не вытерпел оскорбления от чиновника Кира и ударил его мечом. Сёгун приговорил Асано к сэппуку, но 47 его вассалов, отказавшись умирать вслед за господином, превратились в презираемых обществом ронинов. Однако их отказ был продиктован вовсе не трусостью – они тайно поклялись отомстить обидчику. Больше года они готовили покушение на Кира и 14 декабря 1702 года осуществили свой дерзкий план, после чего сдались властям. Несмотря на то что общественное мнение было на их стороне, сёгун Токугава Цунаёси приговорил их к смерти.
Поступок 47 ронинов всколыхнул страну и послужил своеобразным индикатором состояния воинского сословия в годы правления императора Гэнроку (1687–1709). За три поколения мирной жизни отвага, готовность к самопожертвованию и преданность самурая остались провозглашаемым идеалом, но в жизни от самурая, по сути дела превратившегося в гражданского чиновника, требовались умение угождать господину и безынициативность.
Именно в это время были созданы знаменитые трактаты о самурайской этике – «Будосёсинсю» Дайдодзи Юдзана и «Хагакурэ» Ямамото Цунэтомо. Но не стоит переоценивать значение этих трактатов, хотя они и стали в дальнейшем основой классовой идеологии самурайства, на деле же представляли собой своеобразный плач по навсегда ушедшей в прошлое, а следовательно, идеализированной модели отношений вассала и господина. «Тогда молодые люди никогда не говорили о выгоде или потере, никогда не упоминали о ценах и краснели, слыша разговоры о любовных делах. Я считаю, что все самураи должны изучать древние идеалы и восхищаться ими, даже не будучи способными их достигнуть[1]», – пишет Юдзан.
Месть 47 ронинов полностью соответствовала духу бусидо эпохи Сражающихся княжеств, но во времена Гэнроку такие люди, как Оиси, глава и вдохновитель этого дела, были попросту опасны: они обладали инициативой, умели планировать и приводить свои планы в исполнение. Ямамото Цунэтомо, автор «Хагакурэ», осудил Оиси и его людей: а что было бы, если бы за время подготовки к акту возмездия Кира умер своей смертью? Тогда всего сорок семь были бы напрасно опозорены, а напрасный позор – хуже всего для воина. Лучше бы они совершили свою попытку сразу: они бы погибли, не достигнув цели, но явили бы всем чистоту своих намерений. А еще лучше было бы совершить сэппуку вслед за господином.