Предупреждение путешествующим в тумане - страница 50

— Откуда ты взял?

— Сама соседка слышала женские шаги на лестнице.

Женщина вышла из квартиры Громовой. Ее приятель видел, правда, только парня.

— Приятель стоял близко от машины?

— Судя по рассказу, да.

— Удивительно, верно? В «жигуленке» довольно трудно спрятаться.

— Но ведь еще пудреница. Понимаешь, она, я в этом уверен, именно она, забыла пудреницу в моей машине. На полочке, знаешь, под «бардачком».

— Эта полочка — гиблое место… Меня знакомые иногда на работу подвозят, так я на этой полочке постоянно сигареты забываю. И не я один. Тут у всех есть опыт… Только… — Эдгар присвистнул. — Только чтобы забыть пудреницу на этой полочке, она должна была сидеть на месте водителя…

— За руль сел парень.

— Или рядом с водителем. Но тогда приятель соседки ее наверняка бы заметил. Уж там-то точно спрятаться негде. И вообще, женщины обычно прячут косметику в сумочку, как только ею попользуются. Но тогда почему пудреница оказалась на полочке в машине?

— Значит, женщина была без сумочки. А если вы встретите женщину без сумочки, можете быть уверены, что это переодетый мужчина, — я рассмеялся. — Только во всей истории, кроме Веры Громовой, нет ни одной особы женского пола. В кого же тогда переодеваться владельцу пудреницы?

— Этак мы в такие дебри залезем… Надо искать паренька. Чувствую, с паренька все начинается, им и окончится, — говорит Эдгар как бы про себя.

Я скинулся назад, пока не уткнулся затылком в стену. Глаза слипались, и мне стоило больших усилий держать их открытыми. Ломило суставы, бухало сердце, а голова была дурнее некуда.

— Все-таки ты скверно выглядишь, — снова сказал Эдгар, — надо показаться врачу, специалисту.

— Эти типы мне что-то кололи, чтобы я маленько взбодрился.

— Тем более.

— Больница отпадает. Наркологический диспансер — тоже. Слушай, а ведь Бессонова — нарколог. Если мне кололи наркотики, она должна в этом понимать…

— Поедем к ней?

— Ага…

Не знаю, что тут сыграло роль. Скорее, мне просто захотелось снова увидеть эту женщину. Не скажу отчего, но я испытывал перед ней некое чувство вины. Нет, не вины. Наверное, так ощущает себя спаниель, вернувшийся к охотнику без утки в зубах. Хотя, в общем, утка в меню не предусматривалась с самого начала…

— Только машину поведу я, — сказал Эдгар.

Небеса разверзлись. Дождь лил как из ведра. Дворники только размазывали водяную муть по стеклу. Эд припарковался за золотистой иномаркой, и мы вышли. Дорожка от калитки до крыльца напоминала душ Шарко, потому что струи ливня, вопреки закону земного тяготения, хлестали не только сверху, но и с боков, и даже, кажется, снизу. Непередаваемое ощущение.

Дверь открыла Нина. Она ласково кивнула Эдгару, потом посмотрела на меня, и брови у нее поползли вверх.

— Кто это вас отделал? — спросила она.

Скрипнули половицы, и в коридор из гостиной вышла Марина. Я вспомнил, она часто бывает в этом доме. Значит, нам вновь суждено встретиться.

— Привет, — сказал ей Эдгар. — По-моему, вам пора бы уже быть в лаборатории, а? Рабочий день начался.

— Не стройте из себя деспота, Эдгар, — Нина улыбнулась. — Это я попросила Марину переночевать здесь. Последнее время боюсь оставаться в этом доме одна. Мы просто заболтались за завтраком… Но все же, — она обернулась ко мне, — что с вашим лицом?

— Я ухожу, — Марина взяла со столика под вешалкой сумочку, — не волнуйтесь.

— На улице ливень, — сказал я, — подождите немного, подбросим вас на машине.

— У меня есть зонтик, — она уже открыла дверь. — Зонтик защищает от разных напастей. Даже от ретивого начальника. Повернулась и вышла, затворив дверь.

— Не очень получилось, — качаю головой. — В том смысле, что не очень здорово получилось.

— Так и будем стоять в коридоре? — раздраженно спросила Нина.

— Значит, вы не знаете, что вам кололи? — сказала Бессонова, когда я кончил рассказывать. — Без необходимых анализов я не могу вам помочь…

Голос у нее становится официальным, она входит в привычную профессиональную струю.

— Наверняка наркотики, — говорит Эдгар. Чем вы там лечите, когда травятся наркотиками?

— Помогает налорфин, — говорит она задумчиво, — когда морфийное отравление. Тут антидот — это налорфин, но если что-то другое…