Прекрасная Агония - страница 10
Какой бы сексуальной мне ни казалась ее напористость, я решаю взять инициативу на себя. Развернув, я толкаю ее к двери. Приподнимаю пальцем ее подбородок и целую в губы. Вместо того чтобы отдаться страсти, как мы делали в ресторане, я целую ее медленно. Наслаждаясь вкусом ее губ, запахом ее кожи.
Я позволил своим рукам блуждать по ее восхитительному телу и упиваться звуком ее стонов. Агония поднимает руки и вцепляется в мои волосы, углубляя поцелуй.
Сейчас самое время проявить решительность!
Я хватаю ее за ноги, закидываю их себе на талию и кружу. Ни разу не прервав наш поцелуй. Подойдя к дивану, осторожно укладываю ее. Она отстраняется, пытаясь отдышаться. Но я не даю ей времени прийти в себя. Начинаю медленно покрывать ее шею мягкими, соблазнительными поцелуями. Порой покусывая и облизывая ее кожу, заставляя Агонию извиваться подо мной.
— Монте, — шепчет она. Ее голос полон похоти, и это звук чистого экстаза.
— Ты самая уникальная девушка, которую я когда-либо встречал, Агония. Мне так не терпится исследовать каждую твою частичку, изнутри и снаружи. Я не хочу, чтобы хоть что-то осталось нетронутым.
Она перестает двигаться подо мной и отстраняется, закрывая глаза. Я медленно отступаю назад, боясь того, что сейчас произойдет. Потому что в последний раз, когда она сделала так, у меня было полное ощущение, что она готова меня сожрать.
Агония встает с дивана и подходит ко мне. Ее полуприкрытые глаза сверлили меня, пока она медленно расстегивала молнию на спине своего платья. Взяв бретельки в руки, она осторожно снимает их с плеч и позволяет платью спадать вниз по ее длинным шелковистым ногам.
— Твою мать. — Мои глаза блуждают по ее обнаженному телу. Замечая каждый провал, изгиб и расщелину, каждую татуировку и пирсинг. Ее молочно-белая кожа безупречна в своей красоте.
— Ты хочешь прикоснуться ко мне, Монте?
Я киваю, не в силах произнести ни слова.
— Тогда трогай меня! — Агония хватает мою руку и кладет ее на свои живот.
Я с трудом отнимаю пальцы от живота и скольжу ими везде, где могут дотронуться ее красивого тело, не отрывая глаз, слежу за своей рукой, пока оглаживаю ее бедра. Продвинувшись к ее заднице, тянуть Агонию ко себе, пока она не оседлала меня.
— Ты позволишь мне трахнуть тебя, Агония? — шепчу ей на ухо. — Ты позволишь доставить тебе удовольствие?
Агония откидывает голову назад и смотрит мне в глаза. Злая улыбка появляется на ее лице.
— Ах, Монте. Тсс, тсс. Нельзя так разговаривать с такой девушкой, как Агония. Не так ли?
Агония наклоняется и целует меня, потом откидывает голову назад и решительно ударяет ею. Снова и снова, пока тьма не поглощает меня и все вокруг исчезает.
Глава 8
Агония слаба.
Если бы не я, она никогда бы не зашла так далеко. Я дала ей опору. Сделала сильнее. Родители ненавидели ее, относились к ней как к дерьму. Заставляли чувствовать себя никчемной. Я оказалась там, чтобы собрать осколки, чтобы она снова почувствовала себя целой.
Я!
Когда я появилась, она расцвела!
Поэтому, вместо того чтобы позволить ей обижаться и плакать из-за того, что они ей сказали или сделали, я заставила ее сопротивляться. Если бы не я, Агония была бы уже мертва. Мой гнев заставил ее отца прекратить оскорблять ее и убраться подальше, как жалкий кусок дерьма, которым он был. Когда я проявила себя, ее мать перестала извергать ядовитые слова в адрес Агонии, потому что я заставляла Агонию сопротивляться чем-то более болезненным, чем слова.
Ее гребаным кулаком!
Я всегда была рядом. С самого ее рождения. Таилась в самых темных уголках ее сознания. Покрывалась пылью, ожидая своего шанса выйти поиграть. Я воспользовалась случаем в тот день, когда ее отец пришел домой напившимся и попытался прикоснуться к ней. Моей маленькой Агонии тогда было шесть.
Я не собиралась сидеть сложа руки и смотреть, как этот больной ублюдок лапает нас. Я не собиралась больше сидеть сложа руки и позволять ему портить ее чистоту.
Когда он вошел в комнату и начал ее трогать, я сломала ему несколько пальцев и предупредила, что если он еще хоть раз прикоснется к нам, я убью его! В устах шестилетнего ребенка это звучит не слишком устрашающе, но это произнесла я, а не Агония. Я делала Агонию пугающей, потому что все во мне было сильнее, заметнее. Дьявольская и могущественная.