Прекрасные изгнанники - страница 7

бедным, чтобы помочь нам совершенствовать навыки.

Теперь я готова.

Я призвала магию. Давление поднялось. Внутри меня словно разгорелся пожар из маленькой искорки. Вены на руках и ладонях вздулись тоненькими зелеными змейками.

Я играла цветком в руках девочки. Меняла его, придавая форму волокнам, лепесткам и стеблю так, как меняла бы ее. Толпа ахнула. Стебель вытягивался до тех пор, пока не стал похож на хвост воздушного змея и не коснулся края платформы. Девочка выронила цветок и отступила назад. Стебель, удлинившийся раза в четыре, обвил ее маленькое тельце, прикрыв его лепестками, как гусеницу.

Площадь взорвалась аплодисментами, свистом и топаньем. Рев толпы перешел в рокот нетерпения. Все ждали момента, когда я ее покажу.

Я стану лучшей.

Все будет идеально.

Мне нравится быть Прекрасной.

Я услышала бурление крови, текущей по венам внутри ее тела, почти оглушающее биение ее пульса и произнесла мантру Прекрасных: «Красота заключена в крови».

Детство вспоминалось мне как череда быстро сменяющих друг друга, как в телетропе, картинок. Я никогда не могла вспомнить его целиком: ни первого слова, ни запаха. Только первую измененную мной вещь – это воспоминание приходит ко мне яркой вспышкой.

Дюбарри приводит нас в солярий в северном крыле, чтобы провести урок. Мы с сестрами рассаживаемся вокруг стола. Благоухают цветы. Садовники суетятся рядом, подрезая, поливая растения, делая из них вытяжки для наших снадобий. Солнце палит сквозь изогнутое стекло потолка, нагревая платье и превращая меня в горячий пирожок. Дюбарри раздает нам птичьи клетки, в каждой из которых цветок, и просит изменить их форму и цвет. Я так волнуюсь, что мой цветок взрывается. Лепестки растения лезут сквозь прутья клетки и, сбрасывая клетки моих сестер на пол, растягиваются между нами гигантским осьминогом.

Теперь я лучше себя контролирую и совершаю меньше ошибок, но до сих пор чувствую этот зуд под кожей. Он означает, что магия совершила именно то, что я и задумала.

Я открыла глаза. Лепестки камелии стекли с тела маленькой Серой, как воск, явив ее толпе. Раздались удивленные возгласы и крики восторга:

– Браво!

– Великолепно!

– Невообразимо!

– Блестяще!

От рева толпы затряслось стекло. В голове перестает стучать, сердце успокаивается, щеки бледнеют.

На девочке маленькая копия моего розового платья, сделанного из цветков камелии. Кожа точно такого же оттенка, как и у меня: золотисто-шоколадная, блестящая в свете фонарей, как хрустящее сахарное печенье, только что вынутое из кипящего масла. Я сделала девочке небольшую ямочку на левой щеке, как у себя. Темные кудри убраны в традиционный высокий пучок Прекрасных – такой носим только мы.

Она – мой маленький близнец. Между нами лишь одно различие: ее глаза кристально-голубые, как воды Королевской Гавани, а мои – янтарно-коричневые, как и у всех моих сестер.

Другие девочки показывают на нее пальцами, приоткрыв рот от восторга. Я назвала свою маленькую подопечную Холли, в честь остролиста, чьи цветы могут пережить самые холодные орлеанские морозы и остаться такими же прекрасными. Над площадью раздался гром аплодисментов. Восторженный рокот заполнил каждую клетку моего тела.

Девочка уставилась на собственное отражение, разинув рот. Она крутилась, разглядывая свои руки и ноги, трогала лицо и волосы. Ее изображение появилось на экранах аэростатов. Новая внешность продержится всего месяц, прежде чем серость снова поглотит ее, но сейчас это никого не волнует.

Я искренне надеюсь, что какая-нибудь бездетная леди удочерит Холли после того, как ее изображения появятся в газетах и в новостях. Я хочу, чтобы ее жизнь полностью изменилась. Жители Орлеана любят всё красивое. И эта малышка достойна занять почетное место в их сердцах.

Холли смотрит на меня изумленными глазами и приседает в реверансе.

Я опускаю взгляд вниз, на сестер. Блики лунного света падают на кареты. Они наблюдают за мной уставшими глазами, едва приоткрыв веки, но машут и хлопают вместе со всеми. Все мы разные. Эдель белая, как окружающие ее цветы, черный пучок Падмы отражает свет, уголки ярких глаз Ханы красиво приподняты, медные волосы Амбер выглядят как бушующее пламя, а фигура Валерии напоминает латунные песочные часы, которые Дюбарри переворачивала, засекая время наших упражнений с магией. В Орлеане только мы рождаемся уникальными, яркими.