Прелюдии и фантазии - страница 15

— Бесплатных песен не бывает, — тихо и настойчиво проговорила она. — Вы должны были подумать об этом раньше. Да и потом: разве неинтересно, чем всё окончится? Мы ведь довольно далеко забрались. Уже вам и Сыктывкар, и романтическое утро, и золотые сапожки… Впрочем, я готова пойти вам навстречу. Чтобы жизнь мё-

дом не казалась. Всё ведь могло и по-другому повернуться. Итак, где мы остановились? Сапожки, застёжки. тараканы, блошки, вошки. все напились, конечно, и спать повалились. ага, вот: Вдруг какой-то старичок Паучок Нашу Ксюху в уголок Поволок — Хочет бедную убить, Цокотуху погубить! Зубы острые в самое сердце вонзает И кровь у неё выпивает. Муха как стояла на четырёх лапках, так и рухнула — набок.

— Перестаралась, — с сожалением констатировала Моль и подошла поближе. Муха лежала неподвижно. Лапки её съёжились и тушка почернела.

— Так, — сказала Моль, — без экстрима не обойдётся.

Где убийца, где злодей? Не боюсь его когтей! Муха шевельнулась.

— Ну вот. Теперь… эээээ… пожалуй, вот что: Подлетаю к Пауку, Саблю вынимаю И ему на всём скаку Голову срубаю!

Муха приподняла голову и тревожно огляделась по сторонам. — Я злодея зарубила, Я тебя освободила И теперь, душа-девица, Не пора ль раскошелиться? Ну что, голубушка, очухалась? Вот и славненько. Вот ведь радость какая!

Ну как, за воротником сейчас пойдём или сперва — по пиву с крендельком? Не всё ж чаёвничать — с тараканами…

— Ж! — подтвердила обалдевшая после внезапного воскресения Муха, и они разом повисли в воздухе, похожие на две капли мёда, чудесным образом воспарившие в пыльном пустом пространстве.

Александр Исаакович Левитин родился 24 сентября 1932 года в Ленинграде. Отец его был служащим Госстраха, мать преподавала физику в профтехучилище. В его роду не было душевнобольных. История этого человека настолько необычна сама по себе, что достоверность всего пережитого им не нуждается в подтверждении для того, чтобы оправдать факт появления этой статьи в печати. В моих глазах трагедия единицы ничуть не уступает в масштабе трагедии всеобщей, тем более при данных конкретных обстоятельствах трудно было бы определить границу, отделяя первое от второго.

Итак, в декабре 1949 года, будучи студентом первого курса ЛГУ Александр попадает в психиатрическую клинику с диагнозом «маниакально-депрессивный психоз», однако спустя два с половиной месяца диагноз признается ошибочным и заменяется на «острый невроз на почве переутомления». Левитин возвращается на факультет археологии и в 1956 году защищает диплом.

— Что же с вами произошло тогда, в декабре 49-го?

— 10 декабря я проснулся от странного ощущения: мне показалось, что произошел взрыв, но не то чтобы сотрясение и звуковой удар, а наоборот, внезапное сжатие, я бы сказал — взрыв вовнутрь. Будто некто одновременно выключил радио и потушил свет. Что-то странное было в воздухе, позднее это напомнило мне мерные хлопья на экране телевизора. В то же время было ясно, что, судя по запаху, в квартире внезапно испортились продукты. Не умея связать между собой эти явления, я растерялся и в первую очередь почему-то по-

думал о газовой плите, о том, что отравился газом. Попытавшись подняться с постели, понял, что изменились не только освещение и запах. Двигаться было трудно, но это не было похоже на тяжесть в мышцах или затекшую поясницу: казалось, что мне изменили заодно чувство равновесия и ощущения, связанные с осязанием. Включив свет, я заметил, что пропорции предметов странным образом сместились (это похоже на чернение серебра, когда колечко словно стареет на глазах, но в конечном счёте понимаешь, что это искусственное старение). Положение было до того неестественным, что можно было принять всё за дурной сон, если бы не уверенность в том, что не сплю.

Сутки я не выходил из комнаты: был уверен в том, что сошёл с ума. Новое положение дел выглядело настолько угнетающе, что до сих пор удивляюсь, как удалось выжить. Теперь мне известно, что те немногие, кто по непонятным причинам остаются неподвластны «сдвигу», погибают. Это, кстати, можно проверить, статистика подтвердит: 10 декабря 49-го, 17 мая 71-го и 5 января 96-го — в эти дни количество внезапных смертей намного превысило обычный уровень.