Прелюдия 11 - страница 3

А вот свидетельство советского историка. Ф. М. Сергеев в статье «Антикубинские акции секретных служб США», опубликованной в журнале «Латинская Америка», пишет, что политика правящих кругов США, направленная против революционной Кубы, проводится уже много лет. «За это время, — подчеркивает автор статьи, — опробован обширный арсенал средств: от клеветнических кампаний до вооруженного вторжения. Определенное место в этой цепи занимают террористические акции, используемые либо как самостоятельное средство, либо служащие фоном для более крупных операций (например, операция на Плайя Хирон)». Последняя фраза могла бы послужить эпиграфом к «Прелюдии 11», ибо в романе речь и идет как раз об одной диверсионной вылазке, долженствующей послужить фоном для вторжения наемников на Кубу.

Теперь читателю уже ясно, что в основу рассматриваемого романа Вольфганга Шрайера положены подлинные события. Тем не менее это произведение лежит вне рамок документальной или исторической прозы. Подчеркивая это, автор меняет некоторые географические названия. Так, например, известная всему миру Плайя Хирон превращается у него в Коста-Асуль, а полуостров Сапата — в Крокодилий полуостров.

Прием такого рода дает писателю возможность ввести в повествование ряд вымышленных героев и с их помощью создать острый, напряженный сюжет, который, на мой взгляд, передает дух подлинных событий неизмеримо полнее, чем стопроцентно точный документальный репортаж, рассказывающий о тех же событиях.

Этот прием, кстати сказать, не нов. Известен он и отечественной литературе. К нему прибегал, например, советский журналист и писатель Б. Коршунов в своих повестях, где действие развертывается в Африке.

Б. Шрайер «вышивает» свой вымышленный сюжетный рисунок по канве подлинных событий. Созданные им герои соответственно являются как бы оттиском прототипов, действовавших в реальной жизни. А в этой реальной жизни было так: революция перетасовывала людские судьбы, разделяла людей на два враждебных лагеря, большой — сторонников новой жизни, и значительно меньший — ее противников, но порою приключалось, как и всегда во время социальных катаклизмов, что случай определял место человека по ту или иную сторону баррикад.

Случайная встреча на дороге с партизанами Фиделя Кастро в годы народной войны против диктатора Батисты свела Карлоса Паломино с борцами за свободу. Он храбро воевал и был замечен и отмечен товарищами по оружию. Но после победы ему, человеку, не изжившему до конца привычку смотреть на мир глазами буржуазного либерала, стало казаться, что «революция изменилась, приобрела суровые черты». Он верит в конечную цель революционного движения, но не всегда согласен с методами достижения этой цели. К тому же он тщеславен и себя-любив (при всех своих прочих — вполне положительных, вполне привлекательных качествах). И вот уже сделан один неверный шаг, другой, и вот он уже на пути к предательству. И толь-ко тут он осознает всю безмерную низость замышленного им. Метания этого честного в основе своей, но нестойкого «попутчика революции» заканчиваются трагически.

Карлосу Паломино противопоставлены беззаветно преданные делу социализма Рамон Кинтана, Даниела, а также многие второстепенные персонажи повествования: солдаты, офицеры, народные ополченцы — «милисианос».

Бажно отметить, что все персонажи романа — и упомянутые выше, и откровенные враги революции, о которых речь впереди, — отнюдь не показываются автором лишь в двух контрастных цветах — черном и белом. Авторская палитра многоцветна. Его герои сложны и противоречивы, как сложна и противоречива сама жизнь.

Правдивым отражением реальной жизни стали и те страницы романа, на которых показаны диверсанты, тайком приплывшие из США на Кубу, чтобы взорвать стратегически важный мост.

Известно, что кубинская контрреволюционная эмиграция чрезвычайно пестра по своему составу. В ней представлены последыши батистовского режима, палачи, убийцы и бывшие противники Батисты, не сумевшие или не захотевшие принять и признать социалистический путь развития революции. В ней пред-ставлены помещики — латифундисты, промышленники, богатые торговцы, крупные домовладельцы и вместе с ними простые люди, запутавшиеся, сбитые с толку или просто занесенные в стан контрреволюции волею слепого случая.