Преображение любовью - страница 24

Глядя на прядь ее золотистых волос, упавшую на белую, крепкую, с розовым соском грудь, он сказал:

— Кто говорит, что мы кончили?

— Что.? — спросила Элис, широко раскрыв глаза. — Вот здорово! Ты собираешься продолжить?

На этот раз они занялись любовью в кровати, которая занимала почти всю комнату. Позже, когда они, утомленные, лежали, обнявшись, израсходовав все силы, прежние раздражение и гнев Элис были полностью забыты.

Она положила голову ему на грудь, ощущая щекой сильное биение его сердца, и начала играть росшими у него на груди волосами, накручивая их на кончики пальцев. Но вопрос вертелся на языке, и она спросила:

— Почему ты уехал?

Элис почувствовала, как он напрягся, но ответил не сразу.

— Я не хотел уезжать. Мой старый товарищ по колледжу оказался в затруднительном положении, и ему была нужна моя помощь.

— И ты помог?

— Да, надеюсь, теперь все в порядке.

— А что это за товарищ?

— Ты его не знаешь, мы не виделись несколько лет, и я почти забыл о нем.

— Почему же он обратился к тебе за помощью? Титус заколебался, подыскивая ответ:

— Возможно, потому, что я сумел справиться с его трудностями лучше, и потому, что я у него в долгу.

— А какие у него были неприятности? Наклонившись к ней, Титус похлопал пальцем по ее носу.

— Знаешь, ты очень любопытная женщина. У меня могут быть секреты?

— Нет.

— Держу пари, у тебя есть секреты от меня.

— А вот и нет.

— Нет? А как насчет новой шубки, которую ты принесла украдкой; думаешь, я не заметил? За это ты должна быть наказана.

И он начал щекотать ее, зная, что она этого не переносит.

Элис вскочила и стремительно скрылась в ванной, заперлась и открыла только тогда, когда он пообещал больше этого не делать.

Лишь много позже, когда разговор был почти забыт, она вспомнила, что он так и не ответил на вопрос, какие неприятности были у его друга.

Вскоре Элис совсем забыла о происшедшем. Она начала строить более определенные планы насчет свадьбы, которую предполагалось сыграть весной следующего года. Но сперва им предстояли долгие каникулы, и они собирались опять поехать в Египет.

На этот раз Элис ехала как ассистентка и секретарь Титуса.

— Доставлять мне радость в постели — важнейшая часть твоей работы, шутливо заявил Титус.

— Я буду содержанкой, — отшутилась Элис. — За мои услуги будут платить.

— А ты, кажется, довольна?

— Конечно.

— Если бы члены партии женской свободы услышали твои слова, то тебя исключили бы из ее рядов.

Усевшись ему на колени и обняв руками за шею, Элис сказала:

— Ни одна женщина не захочет быть членом этой партии, если ей посчастливится лечь с тобой в постель.

Польщенный ее ответом, он спросил:

— А тебе посчастливилось?

— Возможно. Я думаю, ты просто обязан быть лучшим любовником в мире.

Титус принял деланно суровый и грозный вид:

— Будешь искать другую работу?

— Не буду. Я ведь знаю, лучше тебя никого нет.

Он погладил ее по волосам, и его взгляд стал нежнее:

— Иногда я забываю, насколько ты молода и наивна.

— Я не наивна, — запротестовала Элис, считая себя умудренной жизненным опытом.

— Нет, ты наивна и не знаешь трудностей. Ты одна из немногих счастливиц, которые живут, как в коконе. Единственный ребенок обожающих тебя родителей, сейчас ты под моим покровительством. У тебя всегда все было в порядке. Живешь в воображаемом мире. Ты хоть понимаешь, какая ты счастливая? Иногда я думаю, что надо тебя встряхнуть и заставить посмотреть, какой он, этот реальный мир.

— Я не хочу. Ты — весь мой мир. Всегда и навечно. Не хочу ничего менять, хочу только выйти за тебя замуж и иметь детей. Тогда наша жизнь будет полной и счастливой навеки.

К ее удивлению, его глаза помрачнели и он нахмурился.

Прижав ладонь к его щеке, Элис заглянула ему в лицо.

— Титус, что с тобой?

Он медлил с ответом, но потом повернул голову и поцеловал ее ладонь.

— Ничего, ничего, из-за чего стоило бы волноваться твоей красивой головке.

Затем Титус переменил тему разговора, и Элис забыла о нем, но осталось ощущение, что ее обманули.

Они вели довольно замкнутую жизнь, много работая, иногда выбираясь в общество, но всегда испытывали желание быть вместе.

Однажды вечером, через два месяца после внезапного отъезда Титуса, раздался телефонный звонок. Телефон стоял в холле, и Титус взял трубку. Обычно он оставлял дверь в гостиную открытой, но на этот раз, произнеся несколько слов, закрыл ее.