Преподобные старцы Оптиной Пустыни - страница 10

Старец был уже стар и слаб и ехал в одноколесной тележке, а братия шла, окружая его. В храме преп. Паисий был встречен пением «Достойно...», и со слезной молитвой припал к чудотворному образу Пречистой, прося у Божией Матери покрова и помощи. В день Успения, после Литургии, старец пригласил к себе начальников старой Нямецкой братии и успокоил их обещанием беречь до смерти. Что они отдали ему в обители, то он и принял, а большего не допытывался. Примиренные старцы эти до смерти прожили в обители, внимая о. Паисию, и кончили свою жизнь богоугодно — почили с принятием схимы. Малая часть остальной Нямецкой братии ушла из обители, а большая осталась и скоро слилась совершенно с пришедшими. Старец обо всем отписал князю, который был этим весьма утешен и обещал обители всегдашнюю свою помощь. На средства князя преп. Паисий благоустроил всю обитель и, в частности, устроил здесь больницу с кельями и для временных посетителей обители — иноков других монастырей.

О больных старец имел особенное попечение. О. Гонорий заведовал больницей, в которой обращалось особенное внимание на чистоту обстановки и самих больных. При больнице этой из келий для странников мало-помалу возникла и странноприимница, где находили временное успокоение странники-иноки и миряне, бесноватые и увечные; некоторые здесь и умерли. А неимущим давали еще на дорогу и пищу, и обувь, и одежду. Число Нямецкой братии возросло до четырехсот, и в Секуле было около ста. Старец сам управлял обоими монастырями и возникшими около них скитами. В Секуль он раз в год удалялся из Нямеца на девять дней. Здесь он служил в храмовый праздник Усекновения главы св. Иоанна Крестителя и со всеми, кто нуждался в его совете, беседовал с любовью. Больным же он сообщал нужное через своего ученика о. Досифея, который был для них сердобольным духовником-утешителем. Некоторых братий преп. Паисий из Нямеца посылал в Секуль, а из Секуля брал в Нямец. И тесная связь и непосредственное руководство старцем всего братства, таким образом, не прерывалось. Самая личность старца могуче влияла на всех, и одно его присутствие уже воодушевляло на подвиги. Он был преисполнен благодатных даров Духа премудрости и разума, совета и крепости, ведения и благочестия — Духа старца Божия. Преисполненный великой любовью к ближнему, он был тих и мирен, кроток, долготерпелив и младенчески незлобив. Смиренный вид о. Паисия сиял чистотой целомудрия, и самое лицо старца сияло отблеском небесной славы. Его очищенному взору открывалось тайное. Он провидел смерть своего благодетеля воеводы Григория Гики; ему часто во сне виделся меч, висевший на волоске над головой воеводы, который вскоре был казнен султаном турецким. Двух нерадивых иноков старец со слезами умолял исправить свою жизнь, но они не послушали. И вот один вскоре утонул, а другой умер в пути. При его пламенной молитве в то время было немало чудес от иконы Божией Матери.

Вся жизнь старца была посвящена служению иночеству. От поступления в обитель и до приема им в купножитие о. Виссариона, старец, опытно пройдя путь иноческого делания, в последующее время до самой своей кончины уже служил иночеству как опытный старец-вождь. Заслуга его великая в том, что он своим примером и примером своего братства обновил те древние устои иноческой жизни, на которых она процветала и с забвением которых она падала все ниже и ниже. Эти устои — молитва Иисусова и весь чин молитвенного подвига, духовное, аскетическое просвещение, общежитие и старческое руководство новоначальных с откровением помыслов. На этих основах и создано было преп. Паисием его братство в несколько сот человек. Этим братством он, сам подавая пример, и руководил в течение долгих лет, и сумел воспитать сонм таких подвижников, которые глубоко усвоили его дух и после его смерти явились обновителями монашества по всей России.

Но этим подвигом еще не исчерпывается великая заслуга старца. Он нес и другой великий подвиг, подвиг создания на русском языке аскетической литературы, т.е. самого источника монашеского просвещения. Правда, и до о. Паисия были переводы некоторых аскетических творений древних отцов монашества, но эти переводы уже стали редки; они были случайны, а главное — были забыты в практической жизни. Много труда, сил, здоровья, времени и средств положил на это о. Паисий, для этого выучившись древнегреческому языку. Время жизни на св. Горе было временем преимущественно собирания рукописей, а жизнь в Молдавии была временем переводов и приложения к жизни учения святых отцов. Из переводов старца и составились настольные книги каждого инока: «Добротолюбие», «Лествица» и «Поучения преп. Исаака Сирина». Старец своими переводами и применением отеческого аскетического учения к жизни обновил самое русское монашество. Подвиг перевода отеческих книг он, как и подвиг личного руководства жизнию монахов, нес до самой своей кончины. Когда уже изнемог от старости, то трудился сидя на постельке, весь обложенный книгами, и ночною порой, при свете свечи, писал и писал, несмотря на то, что все его пролежни были в ранах. За несколько дней до смерти он все еще перечитывал и исправлял переводы.