Прерванное молчание - страница 25

— Я не хороший человек, Сьюзан, — он замолчал на минуту. — Я убил своего отца. Что во мне может быть хорошего!

— Я знаю… — не задумываясь, ответила я и тут же пожалела об этом, потому что в миг, и лицо, и тон Эрика, да и он сам, переменились.

— Знаешь? — почти по слогам произнес он, и в словах его послышался гнев, переходящий в настоящую истерику. — Так ты что, решила пожалеть меня? Ты из жалости это сделала, да? Из жалости?!

— Нет, Эрик, нет! — Попробовала я успокоить его, но он одернул мою руку.

— Не надо! Хватит! Не надо мне говорить, какой я хороший! Ты ни хрена обо мне знаешь! И не надо меня жалеть! Отстань!

— Пожалуйста, не уходи, Эрик! Я вчера еще не знала ничего о тебе, правда! Жалость тут ни при чем. Ты красивый парень, очень красивый…

— Не начинай! — Прервал он меня, и на этом разговор был окончен.

Впрочем, Эрик не ушел. Ему надо было дождаться документов, а самым безопасным местом сейчас был только мой дом. Он прожил у меня еще недели три, пока Алан не уладил все тонкости с бумагами.

Мы много времени проводили с Эриком, каждый день занимались любовью, и уже очень скоро он начал показывать вполне неплохие результаты, если вы понимаете, о чем я. Он был потрясающим! С самого первого раза я почувствовала в нем эту силу, перед которой невозможно устоять. Силу, которая обжигает твою кожу, когда мужчина в порыве страсти касается тебя кончиками пальцев. Как бы ни вел себя мужчина, как бы он ни выглядел, что бы ни говорил, его истинную силу всегда можно почувствовать только в сексе. Я знаю, о чем говорю — у меня было много мужчин, но далеко не у каждого была внутри эта сила. Еще в Эрике всегда чувствовался надлом. И это как будто делало его еще более сексуальным.

Только одна тема была у нас под запретом. Ни в коем случае, ни под каким предлогом нельзя было даже заикаться о внешности Эрика или о том, что ему что-то удавалось. Нельзя было даже намекать на то, как он хорош был в постели или где бы то ни было. Как только я отпускала комплимент, пусть даже самый незначительный, в его адрес, Стоун надолго замыкался в себе и как будто напрочь переставал мне доверять.

Делать ему было особенно нечего, поэтому я покупала для него книги. Эрик много читал и часто просил меня купить ему что-нибудь. Фитцджеральд, Толстой, Чехов, — о некоторых писателях я и не слышала. Но его любимым был Хемингуэй и этот его роман про Париж. Книга была небольшая, так что я тоже прочла ее и, если честно, не нашла в ней ничего особенного.

— Чем тебе нравится эта книга? — Как-то спросила я Эрика.

— Не знаю, не могу объяснить, — пожал он плечами.

— По-моему, там даже сюжета нет.

— Для меня это не важно.

— А что же важно?

— У меня было паршивое детство… — начал он, глядя мне прямо в душу своими серо-зелеными глазами. — Ну, ты знаешь. В подвале я как-то нашел эту книгу. Начал читать. Просто, чтобы отвлечься от всего. Я читал, чтобы не думать о своем отце, о том, что он делал с нами. Я просто читал эту книгу снова и снова, потому что ничего другого не было…

— Так все это правда? — После того, что он сказал об отце, я уже не слышала ни о какой книге, ни о каком Хемингуэе.

— Что правда? — Переспросил он.

— Про то, что делал твой отец?

Эрик замолчал. Кажется, он только что понял, что на самом деле, я никогда не принимала это на веру. Мне показалось, что за секунду сотни мыслей пронеслись в его голове. Он кивнул, потом встал и подошел к окну. Некоторое время он стоял так, как будто разглядывая пейзаж, не говоря ни слова и не поворачиваясь. Наконец, я не выдержала, тихо подошла к нему сзади и хотела обнять. Как только мои руки коснулись Эрика, он вздрогнул и резко обернулся, словно испугавшись чего-то.

— Никогда не подходи ко мне сзади! — Серьезно сказал он, и его слова звучали почти как угроза. — И не подкрадывайся так тихо! — это было не предупреждение, не просьба, это был настоящий ультиматум.

— Извини, — растеряно прошептала я.

— Просто не подходи ко мне так больше.

— Хорошо, — столь резкая перемена в Эрике даже немного напугала меня.

Все же у него были проблемы с головой, подумала я.

Наконец позвонил Алан, сказал, что документы готовы, и я могу забрать их. В тот же день я привезла паспорт, водительские права и карточку социального страхования Эрику. Теперь его звали Джон Уильям Салливан, он родился в Нью-Йорке, окончил школу и никогда не сидел в тюрьме.