Преступление у пруда Дианы - страница 8
Но в этой цепи рассуждений был изъян. Нейланд был заколот через зеленый камзол. Было не похоже, чтобы убийца сначала убил его, затем вынул кинжал из раны, надел на мертвеца мундир и вновь всадил кинжал в ту же рану через камзол. Нейланд должен был надеть камзол до того, как он был заколот. Да, но почему?
Викария поразила внезапная мысль. Возможно, было две раны: одна убила Нейланда, а вторая была нанесена после того, как на него был надет зеленый камзол – чтобы создать впечатление, что он уже был в нем. Но опять – почему? В любом случае этот момент вскоре прояснит полицейский врач – Вестерхэм знал, что майор Чаллоу вызовет его вместе с остальными.
А пока что по травянистой дорожке от дома к нему приближалась напыщенная фигура Фрума – местного констебля. Тот торжественно поприветствовал викария и тут же вынул блокнот и карандаш. Облизнув его, он начал писать. Фрум знал, что от него требовалось.
– Плохое это дело, сэр, – заметил Фрум, качая головой и делая пометку в блокноте.
– Очень, – подтвердил викарий.
– Но не бойтесь, мы арестуем его, – продолжил вещать полисмен. – Он не мог уйти далеко с тех пор, как майор сообщил мне… Но как мистер Нейланд оказался в этом парадном камзоле, сэр? – спросил он, впервые заметив столь странную подробность.
– На этот вопрос нам будет нелегко ответить, – сухо ответил Вестерхэм.
– Ах, вскоре мы это выясним, – весело заявил констебль, словно речь шла о пустяке. – Майор попросил суперинтенданта прихватить сержанта Рингвуда, а он решает такие задачки аки черт, могу я вам сказать. Думаю, это они.
До них донесся звук машины, подъезжавшей к «Радостному саду», и через минуту-другую перед ними появился старший констебль с тремя спутниками – суперинтендантом из полиции Сидбери, детективом-сержантом Рингвудом и доктором Торном, занимавшим пост полицейского хирурга.
Последний из вышеперечисленных быстро осмотрел тело и покачал головой.
– Нет никаких сомнений – смерть была мгновенной, – заметил он. – Кто бы ни всадил в него этот кинжал, но свое дело он знал хорошо. Теперь лучше перенести его в помещение, и там я произведу дальнейший осмотр.
– Осторожнее с рукояткой кинжала, – впервые за все время заговорил Рингвуд, – там могут быть отпечатки пальцев.
Доктор на мгновение задумался, а затем сказал:
– Оставлять его в ране ни к чему – теперь я могу вынуть его.
Он проделал это, подсунув палец под гарду, чтобы подтолкнуть кинжал вверх. Оружие выглядело отвратительно – длина лезвия достигала восьми дюймов.
– Иностранный, – пробормотал детектив, осторожно пряча его в специальный мешочек. Вестерхэм с любопытством смотрел на сыщика. Тот ни в коем случае не напоминал Великих Детективов из книжек – дородный мужчина в самой обычной одежде, с круглым пухлым лицом, мягкими голубыми глазами и небольшой щеточкой (скорее, даже щетиной) усов. Казалось, что его открытое и веселое лицо свидетельствует скорее о юморе, чем об уме, и двигался он очень медленно и неторопливо.
– Я пообещал мисс Нейланд, что буду с ней, когда она сможет увидеть брата, – сказал викарий, когда к ним подошли садовник и еще один человек с импровизированными носилками в руках – явно для того, чтобы перенести тело в дом.
– Боюсь, до этого дойдет только через полчаса, – сказал доктор.
– Тогда у вас нет возражений против моего присутствия здесь? – спросил Вестерхэм, взглянув на Рингвуда. Суперинтендант также посмотрел в его сторону, приподняв брови, как бы намекая, что решение останется за детективом. Последний обернулся к старшему констеблю и спросил:
– Сэр, это тот самый джентльмен, который запомнил, как был одет тот человек, которого мы ищем?
Майор Чаллоу кивнул.
– Если хотите, то можете остаться, сэр, – продолжил детектив, обращаясь к Вестерхэму. – Но если я попрошу вас уйти, вы не должны возражать. Обычно я люблю работать в одиночестве.
– Рингвуду понравился этот пастор, сэр, – заметил суперинтендант майору, когда они уходили. – Я никогда не видел, чтобы он позволял постороннему находиться рядом с собой в то время, пока он делает записи – сейчас он не дал остаться даже Фруму (Рингвуд отослал полицейского, к большому разочарованию оного).